Юлия Чернявская - Имя – менестрель

Работы на вечер набралось прилично. Накануне погода не радовала, метель поднялась. Даже старшие девушки, которые проводили вечера на посиделках, где больше болтали и смеялись, чем работали, остались дома. Девочка поставила веретено в специальную подставку и принялась за работу, напевая одну из старых баллад о том, как большое войско смогло сразить дракона.

Сталь ударялася о сталь,

Над полем вороны кружили.

Как мало мы с тобою жили,

Но не о том моя печаль.

На поле бой кипел кровав,

Уничтожали нас жестоко.

Жизнь мирная была далеко,

Но ты был с теми, кто был прав.

Средь звона стали, свиста стрел

Со смертью рядом мы ходили,

Покрытые могильной пылью

И кровью. Тот, кто уцелел,

Быть может, вспомнит этот бой,

О нас расскажет менестрелю,

Ты тех, кто пал и уцелел,

Геройской песнею воспой.

Я помню, как мы в бой пошли,

Враги пред нами как бежали,

Как наши стрелы их сражали.

Они на поле б лечь могли.

Но, помню я, как из-за гор,

До времени где выжидая,

Стервятников собой пугая,

Объятый пламенем дракон

Поднялся. Жег он сталь и кровь.

Огнем стал день. Летя стрелою,

Он ослеплял, солнце собою

Он закрывал. Он вновь и вновь

Над полем боя проносился,

Сжигая на своем пути

Всех, кто не мог бежать, идти.

Крик смерти в воздухе кружился.

Мы погибали, но дракона,

Колчаны наши расстреляв,

Убили. С неба он стремглав

Упал. Удар, и нет дракона.

Победа дорогой ценой

Далась. Запомните героев,

Вернувшихся домой из боя.

Двадцатая едва ли часть

От многотысячного войска

Осталась. Мы на смерть пошли,

Но сколько жизней сберегли,

Не знаю. Может, кто сочтет,

Не мы. В бою мы полегли,

Не отступили и погибли.

Но мы – герои этой битвы,

Мы сделали все, что смогли.

И может быть пройдут года,

Но будет жить в народе память

О тех, свое кто поднял знамя

Против дракона. Никогда

В дома свои нам не вернуться,

Не встретить больше нам семей,

Своих детей и матерей.

Быть может, в песнях отзовутся

Наши дела и этот бой,

Дракона смерть и кровь героев,

Обет, которые, исполнив,

Лежать остались под горой.

Нас помнят – значит живы мы,

И наши битвы не напрасны –

Сияет солнце в небе ясно,

И звезды по ночам видны.

«Расправляет ветер крылья…» Каждый раз, когда она вспоминала о семье, Айре, и том, как все это сплелось в ее жизни и вылилось в настоящее, вспоминалась и эта песня. Последняя, которую исполнил ее отец. Та, которая будет преследовать короля Родериуса. Нет, не сейчас. Рано. Надо подрасти, найти учителя. А вот потом она найдет способ рассказать всю правду о добром короле. Напишет новые песни, где расскажет о жестокой осаде, грабежах, казни защитников. О том, что король предоставлял людям только один вариант для выбора: предательство или смерть.

Понятно, что не до всего девочка дошла сама. Что-то она подслушала в разговорах взрослых, что-то рассказывал жрец, сам не понимая, на какую благодатную почву падают его слова, и даже не догадываясь, какие плоды они принесут. Девочка внимательно слушала все и впитывала в себя, сравнивая с тем знанием, которое получила в Ривгарде.

– Ниса, обедать! – раздался приглушенный тканями голос.

Отложив в сторону работу и собрав то, что успела сделать, она поспешила вниз.

Конь резво бежал по хорошо утоптанной дороге. Если специально не присматриваться, можно и не заметить, что не так давно на этих землях шла война. Только кое-где вдруг мелькнет среди кустов печная труба, или среди сухой травы станет заметна зола – следы пожарищ, в которых исчезали небольшие деревни. За четыре года природа почти скрыла нанесенные ее телу раны, но не до конца. То тут, то там росли плодовые деревья, кое-где стояли воткнутые в землю, покрытые ржавчиной столбики, некогда служившие жителям коновязью, а в земле кое-где еще встречались добротные крышки – следы бывшего на этом месте подпола. А если обогнуть заросли малинника, то можно было выйти к каменной стене – некогда там стоял богатый дом. Об участи его хозяев, равно как и остальных жителей деревни, можно было только догадываться. Но явно ничего хорошего не ждало их, раз не вернулись люди к прежнему месту жительства.

Конь всхрапнул, после чего сбавил ход. Юноша, направил его в сторону большой яблоневой рощи. Когда-то тут был небольшой сад, но люди не вернулись в разоренное поселение, деревья, предоставленные самими себе, разрастались. Молоденькие яблоньки тянулись к свету. Деревья дичали, плоды их мельчали, становились кислыми. И все равно в ветвях круглый год стоял птичий гомон, а в конце осени в рощу начиналось паломничество всевозможных лесных обитателей от ежей до медведя, наедавшего жирок для спячки. Но в начале зимы в роще было пусто. Птицы сидели по гнездам, настороженно следя за чужаком. А зверям и вовсе нечего было днем делать так близко далеко от чащи