Ксения Смирнова - Иной пол

Ангелина, не глядя на объект своей ненависти, быстро открыла ящик стола и достала пачку гормональных капсул компании «Женофарм».

– О нет, не надо глотать таблеточки, – скривился он, – Ты же врач, должна понимать, что это противоречит всем твоим природным инстинктам. Давай ты отвернешь свою чертову камеру в другую сторону, и пока нас никто не видит, я отымею тебя прямо здесь. И тебе совсем не обязательно будет участвовать в этой вашей дебильной лотерее. А? – не унимался он.

– Кто ваша мать? – задала Ангелина очередной бессмысленный вопрос и сделала соответствующие пометки в компьютере.

Напротив обозначенного черным шрифтом вопроса, она поставила два значка – по 0% каждый. Это означало полное фиаско. Она знала, что он не ответит. Спасительная таблетка все еще лежала в ее мокрой ладони. Первая капля пота незаметно проложила дорожку от ее виска к ложбинке едва заметной и перетянутой жгутами линии груди, выглядывающей из жесткой хлопковой блузы грязно-бежевого цвета. Она могла быстро утихомирить свой гнев и привести в порядок беснующееся сердце. Надо было просто запихать таблетку в рот и сделать глоток воды. Но как это сделать, если мужчина напротив, внимательно следит за каждым ее движением. Он ясно видел, что она хочет сделать, как жаждет этой наркотической государственной таблетки, способной будто по мановению волшебной палочки решить все ее психологические и физические проблемы.

– Не испытывайте мое терпение, – услышала она свой голос.

Он был жесткий и низкий, будто она сорвала его на каком-нибудь матче, выкрикивая лозунги в поддержку любимой спортивной команды. Это было бы почти правдой, но она всей душой не любила спорт.

– Кто ваша мать? Отвечайте на вопрос.

Последовала долгая томительная пауза.

– Такая же сучка, как и ты… – наконец ответил он и отвернулся.

Ангелина молниеносно распахнула на него свои темно-серые глаза. Гнев быстро ушел. Она снова взяла себя в руки. Это просто работа. В нем нет ничего особенного. Ничего такого, за что бы она могла зацепиться. Он обычное животное, сродни тем, кого сюда доставляют время от времени. Животное, не способное к проживанию в цивилизованном социуме, так долго и мучительно воссоздававшимся ее родом. Женским родом.

– Кто вас вырастил? Вас нет ни в одной базе данных.

Еще один вопрос на автомате.

– Тебе полегчало, милая? – заботливо поинтересовался пленник.

Он будто фильтровал все то, что она говорила. Намеренно не замечал вопросов, благодаря которым она могла бы хоть что-то записать в его личное дело и отчитаться перед начальством. Он делал это специально, чтобы позлить ее и расшатать ту святую систему, которую она чтила больше всего на свете – систему государственного превосходства над такими как он. Ангелина сжала губы в тонкую полоску и решила, что с нее хватит. Тем временем, огоньки в его смешливых глазах снова заблестели недобрым блеском.

– Кто учил вас русско-европейской грамоте? – задала она следующий вопрос, игнорируя свои эмоции.

– А кто учил тебя? Ах да, прости, – буркнул он, – Конечно же, это ваше замшелое бабское государство.

Мужчина кивнул головой, как бы подтверждая истинность своих слов, и отвернулся в сторону приоткрытого окна. Солнце поднялось еще выше. Неброскую комнату озарил яркий дневной свет. Его радужные блики, как маленькие балерины, плясали на бледном уставшем лице пойманного респондента. Ангелина знала, что Иной не ел несколько дней. Он не спал, долго бежал от своих преследователей, за ним гналась стая хорошо натренированных псов. А еще несколько километров, по колючим кустам и бездорожью, обессиленного мужчину гнал вертолет вневедомственной пограничной охраны. Пытаясь сорвать с себя жесткие проволочные сети, наброшенные его преследователями и парализовавшие его, он поранил себе руку и долго дергался в конвульсиях, прежде чем его силой затащили в бронированный грузовик. За время недолгой беседы, Ангелина успела внимательно рассмотреть его нестандартный профиль с правильными чертами лица, ровный нос и широкие брови. Если бы не глубокая посадка глаз, как у неандертальца и очень острые, почти выпирающие скулы, в лице Иного можно было разглядеть нечто добросердечное. Правда, длинный шрам тянущийся от уголка рта к правому уху полностью рушил эту сладкую сентиментальную картину. Ангелина не была лишена чувства сострадания, и в другой ситуации ее вполне мог бы сразить приступ острой жалости. Но мужчина не давал ей поводов для снисхождения. Иной смотрел на нее прямо, с неприкрытым осаждающим омерзением.