Тальяна Орлова - Допустимая погрешность некромантии

– По блату, значит.

– По блату, – вздохнула Тайишка. – И вздумалось ентой блатной принцессе меня на лошади научить кататься. Как будто оно мне понадобится. А у нас коня никогда дома не было, и у соседей… бедно жили. В общем, я наверх-то залезла, а когда лошадка понеслась, я кувырнулась через ее голову, да в землю и воткнулась. В принципе, это и есть моя краткая история до сего момента.

– Слушай, Танюх, – запоздало удивилась я. – А почему мы с тобой на одном языке думаем? И ты мои слова без объяснений понимаешь!

– Так мы ведь не словами думаем… образами… А может, и словами. Но голова-то моя, мои слова и используем.

Очередной глубоко философский вопрос. Могу ли я, заполучив чужие нейронные сети, мгновенно перенять и чужой язык? Да ну его, вопрос этот. Точно далеко не самый важный.

Я все же задремала. Хоть проспала полдня и никак не хотела пробуждаться, но все равно чувствовала себя в достаточной степени уставшей, чтобы вздремнуть прямо во сне. Тайишка тоже помалкивала, создавая такую необходимую тишину в голове. Я прижалась к холодной стене, завернулась в грязный плед и закрыла глаза.

И почти сразу расслышала голоса:

– А вы не можете ее этими штуками… Ну, я в сериале «Скорая помощь» видел! Током ее – ты-дыщ – и она очнется!

– Вышвырните этого дебила из машины! Кто его вообще сюда пустил?!

– Я сам…

Зрение возвращалось не сразу. Сквозь белесую пелену я видела силуэты каких-то людей, слышала прямо рядом с ухом раздражающее пиликанье, ощущала тряску. Кое-как повернула голову и разглядела сидящего в углу «Газели» Костю: глаза навыкате, цвет лица зеленоватый – ни разу в жизни его в подобном состоянии не заставала.

– Игорь Владимирович! – женский голос справа. – Смотрите!

Надо мной тут же наклонился пожилой мужчина, пришлось повернуться к нему. Ни тени радости – только полная сосредоточенность:

– Как там давление, Свет?

– Сто на семьдесят.

– Пульс, сердцебиение?

– Все в норме, Игорь Владимирович!

– Сколько еще ехать?

– Минут десять, – и куда-то в сторону, громче: – Сашуль, поднажми! Пациентка наша очнулась, представляешь?

– Ох, Светка, нечасто в этой машине такие отличные новости звучат!

Мужчина наклонился ниже и нахмурился еще сильнее. Выставил перед моим носом ладонь:

– Сколько пальцев видишь? Что помнишь? Наркотики принимала?

– Два, – ответила я уверенно. – Не принимала.

– Тихо, тихо, дочка, – его обращение, вопреки внешней сосредоточенности, на самом деле успокаивало. – Не кричи, не дергайся. Не вздумай пытаться встать.

– Я упала в обморок? – промямлила, но при этом ощущала такую радость, что готова была танцевать. И ведь чуть было не поверила, что оказалась в каком-то артхаусном мире! Вот ведь!

– Не обморок, дочка, кома. Природу пока не выяснили, все показатели в норме. Ничего, сейчас в реанимации полную диагностику сделают, но ты не дергайся – возможен рецидив. А теперь давай про наркотики честно, сэкономь нам время.

– Не было никаких наркотиков… – я посмотрела на улыбчивую девушку справа, будто призывала ее в свидетели. – Даже алкоголя не было. Я просто уснула.

– Очень, очень плохо… – врач недовольно качал головой. – Мы на всякий случай проверим, конечно, но лучше бы ты врала.

– Лучше бы я была под кайфом? – не поняла я.

– Да. Тогда была бы ясна причина. А то у меня все варианты закончились. Три часа, дочка, три часа в коме, пока твой хахаль догадался позвонить в скорую. Ты гипоксией не страдала? Головокружение есть? Руки немеют?

Он задал еще несколько вопросов, на которые я с удовольствием отвечала. Какое это оказывается наслаждение – ехать в реанимацию в компании таких отличных людей в белом. Все, как говорится, познается в сравнении. Я и Косте рукой помахала – в моей благодарности не было ни капли фальши: парень все же спас меня, как я и рассчитывала. Пусть даже три часа раздумывал. А то неизвестно, сколько бы я еще в этой самой коме отлеживалась.

Я даже попыталась приподнять голову, чтобы улыбнуться всем в полную силу, но неулыбчивый Игорь Владимирович тут же нажал мне на плечо:

– Лежи смирно, дочка. Или обратно хочешь? Береги силы.

Обратно я уж точно не хотела. Потому смирилась и даже глаза немного прикрыла, чтобы продемонстрировать послушание. И тут же вздрогнула от голоса в голове:

– Это некроманты в твоем мире? Какие интересные!

Тайишка?! Это было слишком. Для любой психики есть точка «слишком». Вот до нее еще можно терпеть и храбриться, но после – уже все, аллес капут. Истерика копится, назревает и только ждет момента прорыва. Так и я, как любой другой человек, после этой точки уже ничего с собой не могла поделать. Заорала в полную глотку, попыталась вскочить.