Наталья Шемет - Девушка с глазами Герды

Герда обернулась.

Обернулась и увидела, что Кай – ее Кай – тот, кого она так мечтала увидеть… нет… совсем незнакомый мужчина, с длинными светлыми волосами… или это снег запорошил… уходит… У него прямая спина и нет дрожи в ногах… и никаких сомнений в сердце.

И внезапно Герда поняла, что все было ничем иным, как путешествием к его душе – а в душе Кая холод, и ничего не изменишь… ведь она смотрела в его глаза – в них только лед…

Нельзя любить лед. Нет… можно. Но, стараясь растопить, заболеешь сама. Или умрешь.

Герда умерла. В тот момент ей казалось именно так. Хотя у нее все снова болело – внутри и снаружи, и душа болела тоже – и удивительным образом это сочеталось с холодом, сковавшим ее.

Больно. Ужасно больно. Так больно, что уже и не больно ни капельки…

Вот и выход. Ледяная пустыня расстилается до самого горизонта.

Герда больше не обернулась.

Она шла невозможно долго. Замерзшая, почти неживая, упала у лачуги финки. Маленькая угрюмая женщина легко втащила худенькую Герду в дом, обогрела и накормила. И, пока Герда ела, все время пыталась заглянуть ей в глаза.

– Ты обошла полмира, – сказала финка. – Велика была твоя сила. Ты и сейчас еще сильна.

– Я? – слабо улыбнулась Герда.

– Да. Ты очень сильна. – Финка достала кожаный свиток и долго изучала. А когда оторвалась от него, произнесла: – Но… ты скоро умрешь.

– Я знаю, – спокойно ответила Герда. Она действительно это чувствовала. Только не знала, когда.

– Так жаль, так жаль… – сокрушенно вздыхала финка.

И в этот момент у Герды что-то лопнуло в голове. Да так, что боль пронзила ее полностью – от макушки до пяток. Герда упала, крича от невыносимой муки. А когда стало чуть полегче, первое, что она увидела, – это внимательные, умные глаза склонившейся над ней старой финки.

И Герда стала видеть души. У этой женщины душа была светлая.

Назавтра финка собрала ее в дорогу.

А после долго-долго смотрела вслед.

Следующей Герду приютила лапландка. Она тоже накормила и обогрела путницу. Даже собрала в дорогу немного одежды и еды – столько, чтобы не умереть от холода и голода самой. Пока Герда спала, лапландка перебирала запасы и разговаривала с сушеной треской. А утром, провожая, сказала:

– Ах ты бедняжка! Ты скоро умрешь. Ты знаешь это?

– Знаю, – спокойно ответила Герда, с улыбкой глядя в светлые, прозрачные, чуть подслеповатые глаза старой женщины. Надо же, это так очевидно? Неужели настолько, что вот и лапландка, вслед за финкой, не задумываясь, сообщает о смерти так, словно говорит об обыденных вещах?.. Впрочем, размышлять обо всем этом недосуг. Надо идти.

Герда возвращалась как во сне. Больше всего на свете ей хотелось оказаться дома – и там, возле розовых кустов, которые, наверное, сейчас большие-большие, умереть. Увы, она не знала, сможет ли дойти до конца. Казалось, что вернуться – это и есть смысл. А там – будь что будет…

Непостижимым образом по дороге обратно она, проходя через города и селенья, встречала только добрых людей. Они предлагали ей кров и еду, одежду и помощь. И ничего не просили взамен. Были и злые люди – у них были страшные глаза, если заглянуть, то можно увидеть, как на дне плещется темнота. Герда удивлялась про себя – как они не различают друг друга? Вот эта девушка, с чистым взглядом, мило заигрывает с парнем, в глазах которого отчетливо читается зло. А этот мужчина, несмотря на то, что страшен, как медведь, на самом деле добр, а его все боятся… Нет справедливости в мире. Впрочем, Герда ее не искала. Она просто шла.

И злые люди сторонились ее. А добрые делились теплом, лаской, любовью. Наверное, это было правильно – Герда много отдала им себя, тогда, когда искала Кая. Кому-то не жаль было последней монеты, кому-то пела всю ночь песню – чтоб не плакал младенец, и мать могла хоть немного поспать, за кого-то работала, кого-то выхаживала во время тяжелой болезни… И всегда отдавала чуточку души. А иногда и тело. Ведь порой вернуть к жизни может только близость – и пускай она поначалу нежеланна. Что еще сильнее может встряхнуть человека, даже если это происходит через сопротивление или боль?..

Герда никогда не думала о себе – только делала то, что должна. А сейчас люди помогали ей, но она не видела лиц. Зато безошибочно читала по глазам души.

Порой она ночевала в лесу – но волки, которых прежде приходилось отгонять, останавливались поодаль. Они выли, скулили, поджимали хвосты, смотрели голодными глазами – но не нападали.