Эмили Бейн Мерфи - Исчезновения

– В четвертом, – отвечает миссис Клиффтон, и я посылаю Майлзу мой самый убийственный взгляд. Но потом что-то заставляет меня изменить ход моих мыслей.

Возможно, это из-за того, что он единственный человек в мире, который может понять, что я чувствую сегодня. Поэтому я смотрю ему прямо в глаза, делаю глубокий вдох и протыкаю сердце воображаемым кинжалом. И даже для пущего эффекта изображаю струю крови, текущую по платью.

Майлз уставился на меня.

– Финальное слово – «беспрецедентный» , – шепчу я.

Он широко улыбается.

– Ты выиграла, – шепчет он в ответ.

– Матильда, не поверишь, что я слышу как глава библиотеки Общества сохранения, – теперь говорит миссис Макельрой. – Миссис Белинда Бэбкок попала в затруднительное положение на прошлой неделе. Давай просто скажем, что в этом замешаны ее знаменитые запеченные яблоки с корицей и немало рома. Если бы я была судьей на Ярмарке урожая, я бы подошла прямо к ней и потребовала, чтобы она отдала все эти оскверненные синие ленточки.

– Да? – устало спрашивает миссис Клиффтон. Когда она идет оплатить покупки, я замечаю коллекцию маленьких мешочков в глубине ее дамской сумочки.

Но миссис Макельрой не остановить.

– Ну, если она выиграла все эти голубые ленточки за свои яблоки с алкоголем, тогда мы не можем это просто терпеть. Подумай о детях .

Внимание Майлза теперь остановилось на рядах газет, и я встаю перед ним, чтобы закрыть заголовки: «Самолеты США сбили сорок два самолета и нанесли удар по двум крейсерам у Соломоновых островов: нацисты надвигаются на Сталинград».

Я представляю отца в безопасности, на корабле, и внезапно меня захлестывает волна гнева. Как он мог послать нас сюда, даже не предупредив?

Но каким-то образом я знаю, что он не мог бы.

Я сглатываю. Могла ли мама держать все это в тайне даже от него?

– Ох, Агата, я уверена, есть вполне разумное объяснение, – говорит миссис Клиффтон. – Ненавижу быть невежливой, но чувствую, как подбирается головная боль. Передавай привет Джорджу.

– Конечно. Айла, найди моего Джорджа в школе, – говорит Агата. – Матильда, надеюсь, что головная боль скоро пройдет.

Я киваю миссис Макельрой и изображаю улыбку, уверенная, что головная боль миссис Клиффтон прекратится, как только уйдет эта миссис Макельрой.

Когда мы выходим на солнечный свет с сумками с покупками, над нами звонит колокол.

– Хотя я намеревалась лучше познакомить вас с городом сегодня, – говорит миссис Клиффтон, потирая виски, – но не уверена, что хотела бы, чтобы вы узнали его так хорошо.

– Но, миссис Клиффтон, – нетерпеливо вмешивается Майлз, словно вопрос уже мучил его какое-то время, – роллы, которые мы ели вчера за ужином, – я чувствовал их запах.

– Конечно, чувствовал. И это тот момент, дорогой, – говорит она, – где история становится приятнее. – Она роется в глубинах своей сумочки и вытаскивает маленькие пухлые мешочки, которые я заметила раньше. Один сделан из кожи цвета темного шоколада, а другой – из бордового бархата.

Она протягивает их нам на ладони.

– Позвольте показать вам.

Миссис Клиффтон ведет нас по боковой улице и останавливается перед огромной витриной, затененной навесом. Вывеска со стрелкой указывает на «Хозтовары Блума».

– Вы могли почувствовать запах роллов прошлым вечером потому, что Женевьева добавила немного вот этого, – объясняет она, протягивая нам мешочки. – Варианты.

Она засовывает руку в мешочек шоколадного цвета. Когда она открывает ладонь, на ней тысячи крохотных кристалликов, мелких, как пыль. В зависимости от освещения они либо тусклого цвета песка, либо сияют как бриллианты.

– Я не должна делать это на людях, – говорит она, оглядываясь, украдкой. – Слишком много внимания привлекается, когда у наших гостей появляются и исчезают отражения. Хотя вы бы удивились, узнав, сколько людей не обращают внимания на мир вокруг себя. – Она смотрит на нас и улыбается. – О, ну это кажется достойным исключением.

Миссис Клиффтон показывает на витрину магазина Блума. Поверхность ее чистая, словно там даже нет стекла и мы можем протянуть руку и выбрать любой рулон шланга или какие-нибудь грабли, выставленные в ней. Потом она взмахивает рукой и осыпает стекло горстью пыли.

– Вот так, – говорит она, – и получается.

Варианты ударились о стекло как камешки, брошенные в воду, от которых бегут легкие круги по поверхности. Мое отражение вдруг появляется в созданных волнах.