Катарина Макги - Принцесса Америки

Люди обычно предполагали, что принцесса отправилась в Гарвард из-за его академической строгости, но, если честно, ей просто хотелось на четыре года уехать из столицы. Так далеко, как только можно.

Вообще она предпочла бы один из колледжей на западе, вот только родители никогда бы не отпустили ее в Оранж.

– Напомните, вы были в школьной команде? – спросила Беатрис, пытаясь сменить тему.

– Только первый год. А теперь у меня есть доказательство того, что вы видели мое резюме. – Тедди оперся локтем на колено. – Вам дали досье на всех нас, с цветными ярлычками и сортировкой в алфавитном порядке?

– На самом деле сортировка по значимости титула, – возразила она, пытаясь пошутить. – Откуда вы узнали?

– Потому что так сделали бы мои родители.

Беатрис не знала, что сказать, но Тедди продолжил.

– Мои родители весьма… настойчивые люди, – тактично пояснил он. – Полагаю, ваши тоже. Прямо сейчас мои расстроены, что я не пошел прямиком на юридический. Вся моя семья – юристы, – прибавил он так, словно это все объясняло.

– И вы тоже хотите изучать право?

– Не уверен, что мои желания имеют значение, – тихо признался он.

Беатрис ощутила симпатию. Уж кому, как не ей, знать, каково это.

– Кажется, я видела портрет одного из ваших предков в Бостонском музее изобразительных искусств. Леди Шарлотта Итон, – припомнила Беатрис. Она тоскливо улыбнулась, вспомнив о той ночи.

– Портрет Уистлера, – понимающе заключил Тедди. – Она была моей прабабушкой.

Беатрис кивнула.

– Как понимаю, в этом музее много предметов искусства из вашей личной коллекции. Со стороны вашей семьи было очень мило их предоставить.

Большая часть собрания семьи Вашингтон находилась в постоянной аренде в Национальной портретной галерее. Когда Беатрис была моложе, каждую неделю ей в комнату вешали по одной картине из коллекции. От некоторых особо кровавых исторических полотен ее потом мучили кошмары.

– Вообще-то мы продали тот портрет, – сообщил Тедди и мгновенно подобрался, будто жалея о сказанном.

Беатрис почувствовала, что невольно вторглась в чужое личное пространство.

– Ну, мне пришлось написать эссе об этой картине, и такой низкой оценки мне за все время учебы не ставили, – продолжила она. – Так что давайте будем надеяться, что вы не настолько сложный человек, как ваша прабабушка. Потому что иначе я никогда вас не пойму.

Тедди, казалось, задумчиво изучал ее.

– Вы знаете, – сказал он наконец, – я немного удивился, когда родители сообщили, почему я встречусь с вами сегодня вечером. То есть… Вы же можете выбрать буквально кого угодно.

Не кого угодно. Беатрис снова подумала о том, насколько тонкой была ее папка.

– Не все так просто, – только и сказала она.

Лунный свет лился через огромные окна, подсвечивая поразительные сапфировые глаза Тедди. Он понимающе кивнул.

– Могу представить.

Другие парни были такими предсказуемыми, такими одномерными. Никто из них не обратил на Беатрис внимания. Они лишь позировали и раздувались от гордости, ведя пустые разговоры и практически ее не слушая.

Может, от Тедди у нее и не шла кругом голова, но было в нем что-то искреннее, что говорило в его пользу.

Беатрис попыталась скрыть нервозность. Она, на самом деле, никогда не делала этого раньше, иначе как упражняясь со своим учителем этикета, – да, лорд Шрусборо учил ее приглашать парней на свидания, так как большинство мужчин слишком робели, чтобы самим позвать принцессу.

– Тедди… – Она замолчала, сглотнула и собралась с духом. – В следующие выходные моя семья будет на премьере «Полночной короны», нового шоу в Ист-Энде. Хотите пойти со мной?

Он замялся, и Беатрис задумалась, не допустила ли она промах, позвав Тедди посмотреть мюзикл со всей ее семьей, ни больше ни меньше. Но затем он расслабился и улыбнулся.

– С удовольствием, – заверил Тедди.

Ведя в конце ночи Беатрис обратно в ее покои, Коннор держался подозрительно тихо.

Она потерла все еще ноющие после тиары виски. Вот бы сбросить туфли и пойти по коридору босиком, как это сделала бы Саманта, но даже сейчас какие-то глубоко укоренившиеся правила приличия не позволяли Беатрис расслабиться.

Она посмотрела на Коннора. Он отвел взгляд, крепко сжав челюсти. Друг был как-то уж очень молчалив. Обычно после мероприятия обоим не терпелось поделиться друг с другом историями, сравнить впечатления о людях, с которыми разговаривала Беатрис, тихонько посмеяться над кем-то. Однако сегодня вечером Коннор, похоже, твердо решил ее игнорировать.