Екатерина Федоришина - Дело закатной девы

– Как ты могла? Это же миранги! У них гордыня – первейшая добродетель. А ты говорила так, будто посол – твой слуга.

– Он будет участвовать в моем ритуале. Значит, его жизнь – в моих руках. То есть, в руках богини, которая орудует моими руками. Разве несправедливо поставить его на то место, куда он отчаянно стремится сам? Да и подумай, миранги притащились к нам, не зная ничего о богине и о наших традициях. Разве за такое можно уважать?

– Может, у них беда?

– И оттого они приехали ко мне? О нет, дорогая рассветная дева, уверяю тебя, речь идет о смерти, войне или власти.

– Хорошо, тогда постарайся обойтись с ним помягче. Он весьма симпатичный мужчина, – протянула Тайла и снова залилась румянцем.

– Он не мужчина. Он миранг. Не хочу тебя расстраивать, но эти существа – совсем не люди. Кто знает, что болтается в этой черноволосой голове.

– Если для богини все существа равны, почему для нас должно быть иначе? – возмутилась Тайла.

– Потому что богиню эти существа уважают, в отличие от собратьев по миру.

– Да, закатная дева – это приговор, – вздохнула рассветная и выскользнула с галереи.

Я улыбнулась. Пусть идет. Мне удалось сбить ее с глупого романтического настроя. Значит, будет осторожнее вести себя с гостями. Жриц, конечно, никто не решится обижать. Никто из людей – так точно. Но миранги – не люди. И кто поставит на то, что рассветная жрица сама не бросится на шею милому гостю? Поддавшись чувствам, своевольно связавшись с кем-либо, она потеряет все: и служение, и расположение богини, и прекрасный дом. А останется с разбитым сердцем и жизнью без будущего. Нет, если уж связывать себя семьей, – только с благословения богини. Тогда на социальной лестнице бывшая жрица стоит на одном уровне с представителями высоких домов. Такой женщине полагается пожизненное содержание и всяческое уважение.

Разве не прекрасная перспектива? Всяко лучше нежелательных связей. Конечно, закатным жрицам говорить проще. Мы более самоуверенны. Рассветные девы вынуждены держать марку чистоты, света, вдохновения и призрачной недоступности. От такого набора только дурак не взвоет. Но богиня частенько отпускала рассветных дев под венец. И были они счастливы. В отличие от нас, закатных. Мы, конечно, и сами редко стремились связывать себя путами. Но и богиня почему-то не спешила отказываться от нашего служения. Как будто закатную жрицу найти сложнее, чем рассветную. Мне-то все равно. Мой план не оставлял пространства для маневра. Но, может, оно и к лучшему. Нечего себе голову морочить. Ррраз… и…

Я нахмурилась. Мысли полетели невеселые. Я хотела реализовать свой план прошлым вечером, но не успела. А этим – не получится из-за посла Ардена, явившегося очень некстати. Позже начнется затяжной праздник богини, и суета рассветных не предоставит мне хорошего шанса.

Когда на храмовой галерее развесили черно-золотые вуали, я была на месте. У ступеней топталась вся команда мирангов, в полном составе. Высокие и мрачные, с хищным прищуром чуть раскосых синих глаз, они смотрели на меня как на жуткое чудо. Я проплыла мимо, выхватив взглядом посла Ардена. Тот коротко кивнул своим соратникам. Вскоре мы остались одни. Миранг подрагивал. Я заметила, как он смотрит на храмовые вуали. Будто прощается с жизнью. Честно говоря, сама не верила в успех сегодняшнего ритуала. Но отказать не имела права.

– Вы готовы? – спросила я, оглядывая миранга с головы до ног.

Его глаза на мгновение вспыхнули чем-то, похожим на гнев. Я удивилась, но виду не подала. Ясно же, этот миранг с трудом сдерживается, чтобы не навесить мне крепких слов, а то и тумаков. Эти существа пользовались дурной славой и считались крайне агрессивными. Им – что жрицы богини, что камни у дороги, одна беда. Я кивнула и повела Ардена за собой.

Мы шли через галерею, приподнимая вуали. Сквозь каждую приходилось пробираться осторожно. Все вуали колыхались на ветру, путались и заставляли замедлять шаг. Наконец, мы преодолели галерею, и вышли в широкий коридор. Он освещался огнем, разведенным в огромных каменных чашах. На стенах горели узоры из драгоценных камней. Красочные фрески, будто только вышедшие из-под кисти художника, переливались серебристым светом.

Я украдкой взглянула на гостя. Он был сосредоточен. По сжатым кулакам и напряженному лицу я поняла, что миранг еле держит себя в руках. Это тем более странно, ведь никто не заставлял его идти в храм, особенно вечером.

Из коридора мы вышли в просторный зал. Купол блестел рисунком золотых и серебряных пластин. Его подпирали резные колонны. В центре зала располагалось небольшое каменное возвышение. Я вошла и хлопнула в ладоши. Из тени выступили закатные жрицы. Они встали в круг в отдалении, чуть видны из-за колонн. А я взмахнула рукой, разрезая прохладный воздух. Раздался стук первых барабанов, еще несмелый и глухой. Но вот, он обрел голос и четкость. Теперь стучал целый хор, как будто бились в унисон сердца сотен человек.