Натали Якобсон - Век императрицы

Кто этот незнакомец? Судя по одежде, аристократ. На безымянном пальце изящной и тонкой, но сильной руки сверкало гербовое кольцо с печаткой, как осколок того мира, из которого Ноэль был изгнан. Ноэль сам не понял, почему ему показалось, что эти тонкие, очень длинные пальцы с ухоженными ногтями, хоть и выглядят хрупкими, но обладают сверхчеловеческой силой.

Золотоволосая голова медленно поднялась, будто незнакомец только сейчас понял, что он здесь не один. Вокруг было темно, но бледное лицо, как будто, светилось каким-то внутренним светом. Ноэль чуть не задохнулся при виде этой поистине неземной красоты.

Сначала Ноэля посетила отчаянная мысль, что перед ним ангел, посланный с небес, но, словно отвергая эту догадку, губы юноши всего лишь на миг исказила неприкаянная усмешка грешника, мелькнула, как оптический обман на невинном чистом лице. Ноэль рассматривал незнакомца, забыв о вежливости, забыв даже о том, что перед ним живое существо, а не немое произведение искусства в какой-нибудь галерее. Он пытался запомнить каждую черту. Золотые пряди волос, такие красивые и мягкие, что хотелось прикоснуться к ним, чтобы убедиться, что они такие же нежные на ощупь, как кажутся. Ноэль вглядывался во мглу, тщетно ища крылья за спиной незнакомца, но их не было. Возможно, всего лишь на миг очертания распростертых крыл взмахнули и исчезли за его спиной, но они почему-то были темные с золотой каймой, а не белые. Опять обман света и тени, или все-таки не обман? Ноэль так бы и стоял молча, если бы незнакомец не заговорил первым.

– Я хочу покаяться! – слова, произнесенные мягким, бархатистым голосом, почему-то резанули по слуху и чуть не оглушили.

Ноэль отступил на шаг, не зная, что сказать в ответ.

– Я, как видите, еще не принял сан, – наконец сумел выдавить он из себя, и собственные слова показались ему глупыми, а голос слишком грубым по сравнению с теми волшебными, но зловещими звуками, которым он только что внимал.

– Но ведь исповедь вы выслушать можете, – тут же парировал юноша с удивительной беспечностью и, как показалось, с ноткой цинизма.

Может, Ноэлю только почудилось, что незнакомец прибавил к сказанному:

– Из сострадания к ближнему, из жалости ко всем тем, кого я еще погублю.

Нет, он не мог такого сказать, скорее всего, Ноэлю послышалось. Вернее, он услышал это в своем мозгу. Вот, что значит недосыпать, начинаешь верить в то, что кто-то, находящийся рядом, может заставить тебя услышать то, о чем он подумал, не произнося этого вслух.

Всего на один короткий безумный миг в мозгу Ноэля пронеслась, как комета, вспышка озарения. Сознание, утомленное долгим бодрствованием, отказалось воспринимать ее. Можно ли подумать, что этот юный аристократ спасается бегством от огня инквизиции, ведь у портала не стояло ни кареты, ни коня, не было слышно подъезжающего экипажа, а дворянство не привыкло к долгим пешим прогулкам. Тогда, может, этот юноша сам демон и по какой-то неведомой причине пришел сюда раскаяться за всех тех, кого сношение с его собратьями обрекло на муки от палачей в застенках или в адских котлах.

Ноэль тщетно пытался расслышать в тишине грохот колес, звяканье упряжки, голоса сопровождающих слуг, какие угодно звуки, подтверждающие то, что перед ним не дух, а живой человек, которого кто-то ждет у выхода, чтобы ему не пришлось одному возвращаться домой через пустоши, леса и большие дороги, где по ночам орудуют банды разбойников. Да, и какой человек сможет за одни сутки преодолеть пешком или даже в карете долгую дорогу до ближайшего города. Для этого, действительно, нужны крылья.

– Возможно, я и не хочу, чтобы кто-то отпустил мне грехи, – бледные губы опять едва шевельнулись, произнося слова. – Возможно, мне всего лишь надо, чтобы кто-нибудь меня выслушал, вы молоды и воспринимаете все близко к сердцу, если я расскажу вам о своих злодеяниях, то вы отвернетесь от меня, а не простите.

– Бог простит все, если вы покаетесь.

– Но ведь вы еще не слышали о том, что натворил я… иначе, вы узнали бы меня в лицо.

Он легко и быстро поднялся. Один миг, и он уже на ногах, движения по-кошачьи гибки и неуловимы. Когда-то Ноэль считался отличным фехтовальщиком, но сейчас он чувствовал себя почти неуклюжим в сравнении с этой стремительностью и грацией.

– Нет, не в исповедальню, – поспешно возразил юноша, угадав намерение Ноэля, – лучше прямо здесь.

Он опустился на скамью и облокотился о деревянную спинку, слышен был только его тяжелый вздох, само движение грациозное и бесшумное. Даже лист, слетевший с дерева, не падает так тихо. Теперь в свете свеч можно было рассмотреть получше чистый лоб, изящную линию носа, красивые скулы, очень длинные ресницы, бросавшие тень на щеки – каждую составляющую черту волшебной красоты. Золотые кудри, схваченные на затылке черной атласной лентой, как нимб, обрамляли гладкое, казалось, навечно юное чело. Быть может, пройдет лет восемь, и возраст потребует свою дань, годы оставят след даже на этом, казалось, выточенном из мрамора или льда лице. Ноэль обладал богатой фантазией и одной способностью, которую он скрывал от всех, даже от самых близких людей – склонностью к провидению. Он пристально посмотрел на незнакомца, попытался представить, как под нежной кожей этих век залягут морщинки и… не смог.