Ксения Филиппова - Взлеты и падения

Внутренняя сторона жизни касалась только меня. В нее я не пускал никого… Бабуся кое, о чем догадывалась, но я интуитивно оберегал ее от нее. Эта была ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА.

Когда еще был жив отец, мне приснился сон. Он был настолько явственен, что не поверить в происходящее было трудно. И я, пятилетний ребенок, осознал увиденное…

Перед моим внутренним зрением разворачивалась хроника жизни моих родителей… Вначале я увидел два пятна светлое и черное. Полутонов не было. Я почему-то сразу понял, что светлое пятно – это отец, черное – мать. Затем пятна визуализировались в отца и мать. Я увидел, как черная стрела, посланная матерью, коснулась сердца отца. Видел ее высокомерие и непомерное тщеславие. Ее презрительное отношение к людям и к отцу, но она не отпускала его от себя… Держала буквально на коротком поводке… Тогда я не понял, что бы это значило…

На протяжении всей его жизни с ней, стрела с каждым разом все глубже и глубже вонзалась в сердце… Пока не убила его…

Я проснулся от собственного крика. Рядом с кроватью стояли перепуганные отец и бабуся. Все мое маленькое тело трепетало от страха, увиденного. Но близкие так и не узнали про мой явный «сон». Когда умер отец, я не был поражен этим известием… Ибо его смерть я пережил еще год назад. Бабуся это отнесла на мой детский возраст – невозможности постигнуть глубину печали и горя, как смерть отца. На самом деле после этого видения, я повзрослел… Интуитивно отличал хороших людей от плохих. Стал «видеть» то, что не видели взрослые.

В детском садике я был влюблен в Лизоньку. Я делился со всеми вкусняшками с ней, которые таскал из дому. Если она плакала, я ее утешал как мог… Взрослые снисходительно улыбались, дети называли нас «Жених и невеста».

Однажды Лизонька поранила ногу о сучек дерева. Ее крик боли отдавался мне в висках, я на мгновение закрыл глаза, и тут же «увидел», что эта незначительная ранка начало ее конца. Она умерла через два месяца от заражения крови (сепсис). Это ненавистное слово еще долго будоражило мое воображение. После этого случая я сильно заболел; нервное потрясение, дало осложнение на легкие. Когда я выздоровел, я отказался идти в садик. И ни какие силы не могли вернуть меня в группу, где еще Лизонька была жива…

Затем в «снах» я стал видеть различные ситуации, события, но обязательно с ноткой трагизма и надлома чьих-то судеб… Однажды я взмолился не показывать мне эти несчастные судьбы. На что сразу пришел ответ в виде мысли: «Да, мы показываем тебе двуличность человеческой натуры, чтобы ты в будущем четко видел и отличал градацию добра и зла. Зло лицемерно и коварно… Но когда ты научишься его чувствовать и видеть, то Зло уйдет из твоих сновидений».

Сашка был моим другом со школьной скамьи. Надежный и преданный… Мы были с ним «Не разлей вода».

Легкий на подъем, он был заводилой в любой компании. Пользовался неизменным успехом у девушек и.... любил театр. В школе с подачи классного руководителя был создан театральный кружок.

Директор школы, пожилой и уставший от жизни старичок (заслуженный учитель года), получил эту лестную грамоту много лет назад, но нес это звание, как негасимый факел… С ним считались и его побаивались за крутой нрав. Однажды за «неблаговидное поведение» им была уволена преподавательница детских классов миловидная и изящная «статуэтка». Так за глаза ее называла школа. После этого преподавание в школе навсегда для нее закрылось…В будущем мы еще вернемся к нашему директору школы. А пока он с большой недоверчивостью взирал на потуги моего друга…

Но не прошло и полгода, а его драмкружок уже курировал артист А.П. Мелихов. Сашка мечтал стать артистом… Он легко мог спародировать любого человека, прекрасные вокальные данные еще и сочинял стихи. С его фактурной внешностью сцена была не за горами… Но случилось то, что случилось… Перед экзаменами в театральное училище он сильно простыл; кашель, хриплый голос, температура. Естественно первый же экзамен он завалил…

Из армии я получал от Сашки короткие деловые сообщения: «Жив здоров, того и вам желаю».

Увидел я его только лишь через 4 года.

Это был не Сашка, а Сан Саныч! Он стал другим; Короткая стрижка, твердый взгляд, физическая сила и что-то еще неуловимо – тревожное делали его неузнаваемым… Видя мой оторопелый взгляд, он расхохотался… Вот теперь это был мой давнишний друг. Ибо его заразительный смех и белозубую улыбку нельзя было спутать ни с кем.