Наталья Трибунская - Люди, которых не было

Человек не ангел и не животное, и несчастье его в том, что чем больше он стремится уподобиться ангелу, тем больше превращается в животное.

Паскаль.

А я и не знала, что бывает так больно. Яд растекается по венам, и все тело словно в огне. Боже, как же это глупо! Как я могла позволить себе отвлечься? Всего в нескольких шагах от меня горит в такой же немой агонии моя любимая подруга. Яд медленно, но неизбежно достигнет ее сердца, и тогда ее не станет. Как и меня. Кейтлин, прости меня, я должна была лучше заботиться о тебе. Но видит Бог, такой упрямой воительницы не видел еще мир, как я могла с тобой спорить? Кейтлин, как бы я хотела в последний раз заглянуть тебе в глаза, сжать твою руку, но нет сил. Не могу пошевелиться: острая боль пронзает все мое тело при малейшей попытке. Каждый вдох дается с таким трудом и муками, что проще совсем не дышать. Хотя дыхание и так становится все более поверхностным и едва уловимым, но мозг все еще пытается найти выход из этого, кажется, уже неизбежного, капкана смерти.

Но надо бороться. Как и всегда.

Найти в себе последние силы.

Я должна.

Но больше не могу…

Как же это просто, оказывается – умереть. В какой-то момент все вокруг просто перестает иметь какое-либо значение. Пересохшими губами я словно пью прохладный воздух маленькими глотками. Никогда раньше я не придавала значения таким простым действиям: дышать, моргать, едва шевелить пальцами, слушать стук собственного сердца, всматриваться в непроглядную глубь ночного неба. Все эти простые движения стали как будто замедленным и впервые в жизни осознанными. Ловлю себя на неожиданной мысли: странно, небо в эту ночь не такое черное, как обычно, а какое-то мистически туманное и почти беззвездное. Кажется, что смерть, в общем-то, не такой уж и ужасный исход – по сравнению с этой сжигающей изнутри адской болью, не позволяющей ни кричать, ни двигаться, и заставляющей желать, чтобы все это поскорее закончилось. А что дальше? Что там, за горизонтом этого мрачного угольного неба? Что за горизонтом нашей жизни? И стоило ли оно того?

Скоро… Все это очень скоро закончится и для меня. Надо о чем-нибудь думать, отвлечься от этой жгучей боли. Да, конечно, воительницы вроде меня могут лишь мечтать о легкой и моментальной смерти. Воительницы вроде меня и Кейтлин должны умирать медленно и мучиться в агонии. Но я не сетую на судьбу. Я знаю свой путь, мой выбор был сделан давно. Наверное, судьба каждого предопределена еще до рождения. Однако же, хотелось бы, чтобы моя история закончилась не так постыдно. Возможно, это тщеславно, а может это просто нежелание признать, что враг одержал надо мной верх. И не только надо мной одной. Сколько людей погибло там, за воротами? Что происходит сейчас в этом мире греха и зла? Страшно представить. Кейтлин, подруга моя…жива ли ты еще?

– Кейт, ты слышишь меня? – я думала, что прокричала это во все горло, но услышала себя словно издалека: эта тихая шипящая смесь хрипа и свиста вряд ли долетела бы до моей подруги.

– Кейт… – вторая попытка лишила мое пересохшее горло возможности продолжить, и я со свистом глотнула прохладный воздух, пытаясь удержать в своем горящем теле последние капли силы.

Я тихо плакала. Точнее сказать, слезы просто скатывались из моих глаз и обжигали кожу, заставляя дрожать все тело от адской, непереносимой боли. Редкие всхлипы были похожи скорее на хруст веток или шелест листьев.

– Эмм!

Голос моей подруги, больше похожий на стон, а не на мое имя, словно вернул меня назад, в эту пустоту ночи, которая пугающе окружала нас. Или мне причудилось? Может, я просто принимаю звуки леса за желанный ответ подруги.

– Эмили… Не плачь, дурочка…

Я не верила своим ушам.

– Кейт!

Вместо ответа послышался сдавленный хрип и стон боли. Да, я знала, что наши дела плохи. Кейтлин отравили раньше, чем меня. Возможно, уже совсем скоро я ее больше никогда не услышу. Хотя, реакция у разных людей, а тем более у воителей, на яд отличается: кто-то живет дольше, кто-то умирает быстрее. Я не так много знала об этом новом виде оружия – о яде, который растекается под кожей и отравляет все ткани, пробираясь, словно скользкая змея – медленно, но верно – по венам до сердца. Если яд попал в сердце, назад дороги нет. Человека не спасти. Изобрели этот яд, конечно же, люди. Как это случилось? Когда возникла необходимость людям спасаться от людей? Наверное, еще в самые древние времена, такова уж их природа и сущность. Но с приходом Оуэна все стало в сотни раз хуже. Мир разбился на две части. Оуэн и те, кто ему поклонялся, кто принял его как единственного правителя и верно служил ему, убивая тех, кто еще совсем недавно был другом и братом. Оставшиеся люди, не присягнувшие этому воплощению зла, были вынуждены организовать свою «армию».