Дана Арнаутова - Обрученные луной

«Бран меня возненавидит, – с той же холодной четкостью мыслей понял Хольм, делая последний шаг и оказываясь между братом и наемником. – Я сейчас унижу его так, как еще никто и никогда этого не делал, да и сделать бы не посмел. После такого дружина станет смеяться ему даже не в спину, а прямо в лицо. Конечно, когда меня не будет рядом. Но все-таки станет… Зато он выживет. Это единственное, что по-настоящему важно».

– Брангард не даст тебе поединка, – бросил он в ухмыляющееся смуглое лицо Росомахи, исчерченное множеством шрамов. – Я запрещаю. Вместо него выйду я.

– А, так миленький Волчок все-таки девочка, что слушается мужского слова? – нараспев протянул Росомаха, насмешливо смерив их обоих взглядом.

Тишина вокруг разразилась возмущенными воплями. Орали все! И гости, и Волки, причем каждый – свое. Обострившимся слухом Хольм различал крики Медведей, те голосили, что мужчина должен стоять за свою честь непременно сам…

«Если выживу, – отрешенно подумал Хольм, – найду их и вызову каждого по очереди. И посмотрим, долго ли они простоят перед тем, как лягут…»

Волки гомонили мрачно и зло, они как раз понимали Хольма, но позор клану простить не могли…

– Хольм, не надо! – раздался рядом очень спокойный, но неуловимо напряженный голос брата. – Я выйду в круг.

– Не выйдешь! – отрезал Хольм, не поворачиваясь, чтобы не встретиться с Браном взглядом, так ему было стыдно. – Я твой старший брат. А еще – я Клык твоего клана. И приказывать мне может только вождь, а не его наследник.

Разговоры вокруг плеснули новой волной, но Хольму было все равно. Он сделал все, что мог, перед кланом и гостями признав Брана прямым наследником вождя в обход себя. Одно дело – когда старший брат заступается за младшего, это понятно, однако обоим не приносит чести. И совсем другое – когда на бой идет Клык, чей воинский долг напрямую заставляет беречь вождя и его кровь. Неважно, что эта кровь у них общая.

– Хольм…

В голосе Брангарда было столько отчаянной злости, сколько Хольм никогда у него не слышал. Младший все понимал еще лучше! Выбор у него был прост: умереть под мечами Росомахи или признать, что брат спасает тебя от смерти, прикрыв собой.

И все это на глазах будущей невесты!

– Ты хотел поединка с сыном Вождя, – мягко, почти ласково сказал Хольм Росомахе, выбросив из головы все, что не касалось будущего боя. – Ты его получишь. Или проси прощения за каждое сказанное слово. На коленях.

– За хвост себя укуси, Волчок, – оскалился Росомаха, в глазах которого плескалось лютое разочарование. – А лучше сразу за яйца. Откуси и оставь их в наследство своему младшему, ему нужнее.

– Я ему твои подарю, – пообещал Хольм, которому было не до ритуальной перебранки, но что поделать, толпа жадно ловит каждое слово, каждый взгляд и жест. – Если найду их, конечно. Он на рыбалку с ними сходит, авось какой глупый карась и клюнет…

В толпе слышались смешки и улюлюканье, пара доброхотов торопливо чертила вокруг них с Росомахой круг шагов на десять в поперечнике. Злое полуденное солнце пекло так, что Хольм в своей рубашке из тонкой шерсти давно вспотел, на замшевой одежде Росомахи тоже были потеки пота, однако наемник и не думал снять куртку. Он потянул мечи одновременно обеими руками, вытаскивая из ножен, и Хольму показалось, что в нос бросился запах свежей крови. Словно она уже пролилась на траву, накануне щедро присыпанную песком для чистоты.

– Лейв! – окликнул Хольм. – Щит мне дай.

Оба дружинника стояли рядом с Рысями, вид имея самый виноватый. Не уберегли от оскорбления, не оказались рядом, когда это было нужно! Лейв сорвался с места под ревнивым взглядом Рогволда, сорвал из-за спины небольшой кулачный щит и бегом его принес. Он уродился рослым, и на учебных поединках именно его щит Хольм часто одалживал, так что ремень перетягивать не придется.

– Удачи, вожак! – выдохнул дружинник тихо. – А если что… мы с ним все по очереди выходить будем! Пока не завалим!

– Заботливые вы у меня, – ухмыльнулся напоказ Хольм. – Молись лучше Матери-Волчице, чтоб он меня пришиб. Вернусь живой, будете с Рогволдом казармы месяц драить. Чтоб не подпускали близко всяких вонючек!

– Да хоть год! – истово поклялся Лейв и нырнул обратно в толпу.

Хольм взвесил привычную тяжесть, затянул ремень, которым щит крепился на руке, и медленно потянул из ножен меч. Глянул на Росомаху, с лица которого так и не сходила глумливая улыбка. И все, оставшееся за глубокой чертой, проведенной в песке ярмарочного поля, стало неважно. Есть он и враг, из круга выйдет лишь один. Правило простое, страшное и старое, как мир. «А все, что будет потом, оно только для того, кто из круга выйдет. Вот тогда об этом и подумаю, – спокойно сказал себе Хольм.