Евгения Маляр - Ивана Купала

– Маааам, где мой синий шарф? – уже доносилось из коридора.

Фёдор Степанович, вытирая руки старой цветастой тряпкой, усмехнулся. В очередной раз он удивился, насколько маленькая Катерина не похожа на мать.

– Будете овсянку? Или яичницу сделать?

– Давай овсянку и кофе, – сказал он.

– Я ушла! Всем пока, – донеслось из коридора.

Дверь хлопнула.

Фёдор Степанович собрал в ящик инструменты, тщательно вымыл руки и перешёл в крохотную кухню. Кира в домашних штанах и белой футболке выставляла на стол спрятанные от дочки конфеты и пирожное.

Влад тяжело открыл глаза. От яркого солнечного света, заполнявшего спальню, голова раскалывалась ещё сильнее.

Мучала жажда. Холодно. Окно открыто. Забыл закрыть?

Смятая простынь неприятно ёрзала под телом. Приподнявшись на локоть, потянулся к полу, где лежал телефон, но тут же откинулся обратно. Подташнивало и кружилась голова. Не предпринимая новых попыток встать, он протянул руку вниз. Нащупал телефон. Тот был разряжен.

Вот он, звоночек. Пора завязывать.

Погоди. Вчера же не пил. Точно не пил.

Пил позавчера.

Влад вспомнил вечер накануне. Обычный вечер. Без приключений. Приехал сквозь снежные пробки домой сразу после спортклуба, поговорил с женой по телефону, посмотрел какой-то старый советский фильм и ближе к полуночи уснул. Трезвый. Один.

И всё-таки голова раскалывалась, словно через кровеносную систему пропустили два литра дешёвой водки. Слабость не давала подняться.

С большим трудом он медленно, так чтоб не вызвать нового приступа тошноты, перевалился на другой бок. В зеркале на створках шкафа отражалась съехавшая простынь, на полу у кровати вторая подушка и одеяло, взъерошенные после сна чёрные с сединой волосы, тёмная щетина. Белое как вчерашняя метель лицо.

Видимо, давление. Вот она, старость.

Нужно что ли пройти диспансеризацию.

Ему было только 44, но алкоголь, сильнодействующие препараты, спортзал, марафон дважды в год, опять алкоголь… Адский микс.

В трусах неприятная влага. Ничего себе. Кончил во сне?

В сознании проступала вспышками ночная картина.

Гибкое вибрирующее тело сверху, гладкое как шёлк, юное, упругое, с округлой крепкой попкой, аппетитной грудкой с напряжёнными от возбуждения золотистыми сосками, мягкий живот с тонкой полоской волосков, уходящих вниз. Длинные волосы цвета созревшей пшеницы отброшены назад и рассыпаются волнами с каждым новым движением.

Вверх-вниз, вверх-вниз, быстрее, ещё быстрее, пока он не кончает.

Неудовлетворённое тело смеётся, встаёт в полный рост, зажимая меж ног в ядовито красных лаковых ботфортах. Хрупкое, светящееся наготой в тусклом лунном свете. Шпилька становится ему на грудь, больно врезается в кожу, вызывая новый прилив возбуждения.

Ему хочется осадить её, швырнуть на кровать и жёстко войти в попку, наказав за этот смех. Но невозможно пошевелиться. В оцепенении наблюдает, как медленно наливается кровью член.

Тело опускается на четвереньки, опутывает его лицо волосами.

Нечем дышать.

Покусывает его сосок до боли, лижет ранку, откидывается назад в страстном порыве, закидывая золотую гриву за спину, маняще ведёт рукой по блестящему от пота телу – рот, шея, грудь, сжимает пальцем сосок, плавно спускает руку на живот, запуская руку себе между ног и, безмолвно постанывая от удовольствия, ложится на него сверху, лёгкая как пушинка, так что он видит, как её пальчики бегают по налитым кровью губам.

Возбуждение становится невыносимым, но на этот раз он держится.

Она, кажется, кончает. Или нет. Просто останавливается, приподнимается на корточки, так что её вагина оказывается перед самым его носом, источая манящий аромат. Он пытается лизнуть, но язык не подчиняется.

Тело заливается смехом, встаёт, опускается на колени, заплетает волосы в косу и возвращается к нему, влажным языком ведёт от соска вниз – к члену, проводит языком по головке и одним быстрым движением погружает его в свой рот до самого горла….

Чёрт, что дальше? Белое пятно.

Влад осторожно повторил попытку сесть. На этот раз голова почти не кружилась. С трудом преодолевая слабость, встал и вышел из спальни.

Часы в коридоре показывали одиннадцать.

– Чёрт, чёрт, чёрт.

Он опаздывал. Его трудовой распорядок, как и трудовой договор, в обычных условиях были формальностью. Но сегодня условия были другими. Влад занимал должность одного из восьми заместителей начальника Центра анализа и экспертизы. Пропустить встречу с новым руководителем он не должен был. Даже если она станет первой и последней.