Екатерина Каблукова - Институт идеальных жен

Достигнув возраста тридцати лет, он до сих пор не был женат, что вызывало во мне массу подозрений на его счет.

Мейбл неодобрительно поджала губы, но ничего не сказала. Это разозлило меня еще больше. Терпеть не могла тихонь, а уж соседка по комнате и вовсе напоминала мою гувернантку: такая же молчаливая, чопорная и правильная. Благодаря той даме любая моя проказа становилась известна родителям, и наказание следовало незамедлительно.

Сколько времени я провела за партой, либо переписывая строки из Писания, либо сочиняя очередное эссе на тему «Почему благовоспитанной девице не следует лезть на дерево, спасая котенка, прыгать в пруд за тонущим щенком и таскать за вихры деревенского парнишку, обижающего своего младшего брата».

Впрочем, в последние годы я старалась быть осмотрительной, и мисс Джонсон почти нечего было докладывать папеньке.

Последней моей шалостью было то, что я заперла калитку в сад, оставив нашего викария наедине с этой чопорной леди. Кто бы мог подумать, что на следующий день викарий с радостью сделает моей наставнице предложение, а она с такой же радостью его примет. После этого разразился скандал, мисс Джонсон уехала, а на семейном совете было решено не нанимать более гувернанток, а вместо этого отправить меня в пансион благородных девиц. Хотя вот чем кому-то могла помешать новая гувернантка, я не понимала: викарий-то теперь был женат!

Вздохнув, я подобрала письмо и посмотрела на соседку по комнате. Мейбл ответила мне спокойным взглядом.

– Что-то случилось дома? – вежливо поинтересовалась она.

Я покачала головой, не желая посвящать Мейбл в свои горести. Наверняка она тут же побежит рассказывать надзирательницам, тьфу, воспитательницам. Лицемерка, как и все здесь. Одно ее высказывание про многообразие рифм чего стоит!

– Мне прислали платье для городского бала, – коротко проинформировала я, подходя к кровати, на которой лежала красиво упакованная коробка.

Бесцеремонно разорвав обертку, я сняла крышку и застонала от досады. Ну скажите на милость, почему моя матушка считает, что юным девушкам положено надевать на бал лишь белое?

Меня, унаследовавшую от бабки-южанки золотистую кожу и горячий нрав, этот снежно-белый цвет просто убивал. Точнее, делал настолько смуглой, что даже самой себе я казалась крестьянкой, вернувшейся с полевых работ.

Погруженная в переживания, я и не услышала, как соседка подошла и встала за спиной.

– Какое красивое! – воскликнула она, заставив меня подпрыгнуть. Я недовольно покосилась на Мейбл, но та даже не заметила, с тихой грустью рассматривая нежную ткань, расшитую мелким речным жемчугом так, что на свету платье переливалось.

– Да уж, – проворчала я,

– Повезло тебе, – грустно улыбнулась девушка.

– В чем же? – Я все-таки достала платье из коробки и приложила к себе, взглянула в зеркало, скривилась и небрежно отбросила на кровать.

Мейбл с укором взглянула на меня и нежно расправила смявшуюся ткань.

– Да во всем. У тебя приятная внешность, хорошее приданое, любящие родители, которые тебя балуют, – начала перечислять она, загибая пальцы.

Я задумчиво посмотрела на соседку, гадая, она действительно такая дура или прикидывается в надежде выведать что-то по поручению наставниц. Удивительно, но сейчас Мейбл казалась абсолютно искренней. Я вдруг вспомнила, что сама она почти бесприданница, которую мачеха сослала в пансион. Девочки рассказывали, будто за два года Мейбл ни разу не получила весточки от родных. Что же касается нарядов, то я сама видела, как соседка недавно перешивала старое бальное платье в надежде хоть как-то его обновить. Надевать одно и то же на несколько балов подряд считалось дурным тоном.

Наверное, в глазах Мейбл я действительно выглядела избалованной богатой девчонкой. Я бросила на девушку задумчивый взгляд. А ведь ей это платье было бы к лицу. Фигуры у нас похожие, а вот цвет кожи – совершенно разный.

– Знаешь, если оно тебе нравится – бери! – заявила я.

Соседка, все еще любующаяся платьем, вздрогнула и быстро отошла на свою половину комнаты, потом внимательно взглянула на меня.

– Ты серьезно?

– Конечно.

– Но… Амелия, это очень дорогое платье!

Еще бы! Когда это родители покупали мне дешевые вещи!

– И что? – как можно более беззаботно ответила я. – Я все равно его не надену ни за какие коврижки!

В глазах Мейбл читалась внутренняя борьба. Ей действительно хотелось надеть это платье, но воспитание не позволяло принять мое щедрое предложение.