Наталья Демьяненко - Подарок от Милены

– Да что? Внучки выросли. Каждому свой угол нужен, дочь в коммуналку отселили. Звала её к себе. Не едет. Да и понятно. Здесь у неё работа, друзья. Ну, что делать? Дом я свой в деревне продала. Деньги от продажи вот пока у Насти оставлю. Поживу у сестры, дочь на коммуналку свою покупателя ищет. Купим какую-никакую квартирку. Нам на двоих хватит, но дом жалко.

Нина снова вздохнула.

– Вам бы деньги, тётя Нина, не у мамы оставлять, а в банк положить, – посоветовал Макс.

– А мне подруга надёжней банка.

Во даёт тётка, – удивлялась я, – разве можно при чужих людях обсуждать такие вещи. Максим как будто прочитал мои мысли.

– Ладно, тёть Нин, не будем выдавать финансовые секреты при посторонних.

– Какие посторонние, Максим! – возмутилась Анастасия Александровна, – это ты у нас птица залётная. А мы здесь все давно друг друга знаем.

– Мама, да деньги – это мерзость, которая людей меняет настолько, что мы не то что других, сами себя узнавать перестаём. Ты вот моим достатком хвастаешься, а я сейчас весь в долгах.

– В каких ещё долгах? – подал впервые за сегодняшний день голос хозяин дома дядя Вася.

– В обыкновенных, папа, – не стал Макс вдаваться в подробности. – А вон Женька, встречается с девчонкой из богатой семьи. У неё аппетиты такие, что кошелёк можно и не закрывать.

– Правильно, крестник, говоришь, – забасил Николай, – деньги кому когда мешали? Я о собственном небольшом бизнесе сколько мечтаю. Всё кажется, ещё чуть-чуть, а вот чуть-чуть как раз и не хватает всегда. А уж если шерше ля фам на горизонте замаячила – туши свет. Во всех отношениях.

– Точно. – оживился и Миша, – мне Дашка всю плешь проела про кругосветное путешествие.

Даша звонко, заразительно расхохоталась.

– Да. – согласилась Анастасия, . деньги проклятые. От них горе одно, А и без них как? Валечка вот молчит, а у неё-то дочь больна, операцию срочно делать надо в Израиле. Тоже деньжищи какие.

– Не нужно, Анастасия Александровна, пожалуйста.

– не буду, Валечка. не буду.

С вечерники мы, поблагодарив хозяев за гостеприимство, ушли первые.

Глядя на нас, засобиралась и Нина.

– Пойду тоже. Ехать до сестры не ближний свет.

Я хотела было сразу пройти к себе, но тётя Таня удержала:

– Куда это ты? К нам пойдём. Давно уже не заходила.

И, не слушая возражений, Подхватив меня под руку, увлекла за собой.

Мы сидели на кухне. Есть, конечно, никто не хотел. Стол Анастасии был по-настоящему хлебосольным. Просто обменивались ничего не значащими репликами. Как всегда, в квартире Ромы и его родителей я чувствовала себя как дома, а после той несколько натянутой обстановки, которую мы только что покинули, сейчас как будто вдыхала свежий воздух.

Ключевые слова здесь «как будто», потому что! едва разместившись рядом со мной на небольшом диванчике у кухонного стола, тётя Таня закурила.

– Мать, прекращай нас коптить, – шутливо-строгим голосом сказал Ромка.

– Иди на … дорогой, – отмахнулась тётя Таня.

Я засмеялась. Меня всегда забавляет, когда слушаю словесную пикировку членов этой семьи.

Курит тётя Таня много. Так же как и много матерится, разумеется, совершенно беззлобно. И, если мат вообще можно назвать изящным, так именно тот, который исходит из уст Роминой Матери. Сыночка она послала сейчас по такому адресу, наличие которого, если и известно моей маме, то она никогда не рискнёт его озвучить. Впрочем, и с сигаретной свою маму я представить так же не в состоянии. Иногда меня удивляет, что Рома совершенно лишён склонности произносить ругательства. Тётя Таня выдаёт их с таким пикантным шиком, что лично я частенько ловлю себя на желании ей подражать. Но для Ромы примером всё-таки является дядя Витя. И, если с матерью моего друга связывает бурное взаимное обожание, то об отце, умном, всегда уравновешенном, и – типичном подкаблучнике, если честно, он всегда отзывается с тихим немногословным уважением.

– Валя совсем загрустила, – снова заговорила тётя Таня. А Дашка симпатюля. Ромка, ищи себе в жёны такую: миленькую и глупенькую.

– Ага, мама, я всю жизнь мечтал о миленькой и глупенькой. Я думал, ты мне счастья желаешь.

– Да ради бога, какого угодно счастья. Боюсь только одного, чтобы на такую стерву, как твоя мать, не нарвался.

Я снова засмеялась.

– О, – присоединился к разговору дядя Витя, – тогда мы с Ромкой соревнования устроим. Кто быстрей из дома сбежит.

Дома я приняла душ, надела любимую ночную рубашку – никаких пуговичек и завязочек; Забралась под одеяло, протянула руку, взяла с тумбочки льва, поцеловала в морду: