Анастасия Вихарева: Когда у Золушки критические дни

– Золушка, несносная девчонка, куда ты опять пропала, немедленно явись в кабинет отца! – надрывно кричала мачеха на весь замок.

Ага, сейчас!

Три косяка за вчерашний день! Тарелку разбила, когда посуду мыла – раз. Задумалась. Перепутала лист багряника с листьями ядовитого плюща, добавив вместо приправы – два. Лица у всех все еще опухшие и перекошенные. Тут даже гадать не надо, кто подменил подписанные крышки на банках, чтобы меня подставить. Платье у сестрицы сожгла – три. Любимое. Новое. Очень уж захотелось восстановить справедливость.

– Золушка, если сейчас ослушаешься, тебя еще больше накажут, – саламандр Иксер залез на мою лапу, хрумкая принесенные с кухни угольки.

– Ну и пусть! – я утерла лапой крупную слезу, скатившуюся по моей несчастной морде. – Как только закончу эту бесполезную Академию, улечу далеко-далеко отсюда, – замечталась я, глядя за вершины окружающих нас гор. – И не называй меня этим противным именем!

– Нормальное имя, – Иксер потянулся к блюду с угольками лягушачьей лапой, прихватил длинными пальцами горсть черных комочков, кинул в рот, заработав челюстями. Из пасти с широкими зубами, способными перемолоть самый твердый камень, посыпалась черная крошка. – Хочешь, я буду называть тебя Лавой или… Вулканицей?

– Не хочу, – буркнула я. Дело не в имени. Для всех я полукровка, рожденная матерью-кукушкой непонятно какой расы и сразу после моего рождения подброшенная отцу с запиской: «Поздравляю, у тебя дочь!». Пеленки, в которые меня закутали, я сожгла, поэтому лежала в золе – отсюда и имя.

Нет, все было бы не так плохо, если бы в доме ко мне относились, как к члену семьи. Среди драконьего народа рождение полукровок даже приветствовалось. Новая кровь, новые грани магических способностей, новые члены общества, которые, в общем-то, рождались редко. Но из меня дракон получился так себе – неказистый недомерок, не способный как следует дымом плюнуть. Дома я – прислуга, отрабатывающая хлеб, в Академии – белая ворона, объект для насмешек и издевательств. Все, кому не лень, практиковали на мне огненную магию. И правила Академии этого не запрещали – дракон должен уметь постоять за себя. А мне драконья магия давалась тяжело, особенно, боевая. Вместо огненных шаров – радужные сферы, взрывающиеся праздничным салютом, вместо огненной стены – радужное сияние, через которое даже человек мог легко переступить. Лучше, чем у других, у меня получалось только лечебная магия, чтоб уж совсем не признали непригодной к обучению.

Мачеха меня ненавидит. Она гордилась, что она с отцом – истинная пара, от других партнеров детей быть не должно, а тут я, как гром среди ясного неба, разрушительница семейной идиллии и статуса добропорядочного семейства.

Отец чувствовал себя перед мачехой виноватым. Он и думать не думал, чем обернется ему маленькая интрижка в человеческих землях, во время карнавала, устроенного в честь прибывшей делегации из драконьего государства. Танцы с незнакомкой в таинственной маске, выпитые бочонки хмельного эля, полная голубая луна над озером, укромная беседка, увитая цветущими и возбуждающими лианами архимунки – он просто не смог ей отказать. Когда меня подбросили, он даже пытался отказаться от отцовства, но маги Высшего Совета, проведя соответствующие исследования, подтвердили – я его дочь.

Отца мачеха простила. Идти-то все равно некуда. Если жена разводится с мужем, должна вернуть свадебные дары – замок с участком земли на склоне одной из гор на драконьих землях, где поселилось ее многочисленные родственники. А меня, естественно, прощать никто не собирался. Пытаясь от меня избавиться, она еще лет семь назад уговорила отца пообещать меня в жены старому прижимистому вдовцу, пережившему четырех драконниц. И родители с радостью избавились бы от меня в тот же день, если бы не единственная заминка: нельзя отдать драконницу замуж, пока она несовершеннолетняя – а таковой я буду до окончания Академии.

Дни летели неумолимо, приближая страшный день, когда старый муж запрет меня в каменном замке в самой дальней провинции, и моя жизнь превратится в нескончаемую череду одинаковых дней и ночей со старческими ревнивыми нравоучениями, хриплым кашлем и храпом. Свадьба была уже назначена – через месяц после окончания Академии. Но, вместо смирения, я решилась на побег, складывая в небольшой пещере – удлиненный грот, ставший моим укромным местечком – все, что могло мне пригодится. Магические книги, в надежде, что однажды смогу усовершенствовать свою магию, найденные в горах камни, которые ценились в человеческих землях – жалованье мне, как получала прислуга, никто, естественно, не платил, человеческую одежду, ставшую ненужной моим сестрам. И часто пряталась, чтобы в замке привыкли к моему долгому отсутствию, не хватившись меня сразу после побега.