Анна Мичи - Академия Трех Сил. Смертельный турнир

Почувствовала, как на мне скрестились взгляды всех троих, даже хранящего молчание Вейна. Подавив желание забраться глубже под одеяло, пожала плечами и виновато улыбнулась.

– Не имею ни малейшего понятия. Мне просто стало невыносимо обидно проиграть. Не знаю, что произошло. Вдруг пришла в себя, схватила меч… Ну и отделала гада.

– Может, Хаунд ошибся? – задумчиво протянула Лидайя. – Применил как-то не так. Не сделал чего-то важного, в результате заклятие не набрало нужной мощи.

Карин снова покачал головой.

– Не знаю, не знаю. Ладно, целители выяснят, что и как.

Они еще долго сидели у меня, позже заглянул Лас. Повторились те же расспросы и предположения. А потом в палату ворвалась дежурная целительница и быстро и безапелляционно прогнала всех гостей.

Я лежала одна в тишине, вспоминала случившееся и думала. То ощущение, когда пламя сжигало боль, а потом и то, всесильное я испытывала явно не впервые. Что-то было в нем знакомое и такое… даже как будто домашнее, но как ни старалась я поймать кончик мысли, он постоянно ускользал.

Услышала шорох и подняла глаза. Окно палаты располагалось напротив кровати, так что я могла лежа любоваться пейзажем. Сейчас, правда, уже сгустилась ночь, и на улице была лишь непроглядная фиолетовая темень. И в этом мраке ярким белым пятном проявилась ласка.

Я подскочила на месте, заулыбалась. Жаль, нельзя подойти и открыть: мне не только строго-настрого запретили вставать, но и чарами опутали, даже для похода в туалет требовалось звать дежурную целительницу.

Так что я просто лежала, уставившись на мордочку посетительницы, а та молча смотрела на меня, встав столбиком и опираясь передними лапками о стекло. Почему-то она показалась мне взволнованной, но можно ли разобраться в выражении морды ласки?

Так, под ее взглядом, я и заснула, совершенно незаметно для самой себя уплыв в сон.

Ближе к обеду следующего дня состоялся консилиум. Меня обследовали со всех сторон, обстучали, прощупали, разве что обнюхивать не стали. Но, наверное, если бы это помогло с диагностикой, и на зуб бы попробовали за милую душу.

Наконец вынесли вердикт: полностью здорова, можно отпускать.

Минут через двадцать я уже спускалась по лестнице в общий холл. Не верилось, что за такой малый период столько всего случилось, в голове было пусто.

Интересно, ласка и впрямь приходила ко мне или мне приснилось?

Холл пустовал, только пожилая целительница дремала на дежурном посту. Я умерила шаг, чтобы не разбудить, и намеревалась проскользнуть мимо, но она вдруг подняла голову и поманила к себе.

– Вам тут записку оставили.

– Кто?

Лидайя? Или Лас?

– Ох, прости, дочка, я не видела, кто это был. Смотрю, лежит среди бумаг. Это ведь ты Сатьяна Тайсен?

На белом свернутом вдвое прямоугольничке и впрямь крупными печатными буквами было написано мое имя.

Я развернула, прочла… и текст расплылся перед глазами, мир пошатнулся. Записка выскользнула из рук и спланировала на пол.

– Ой, ты что? Нехорошо? – озабоченные возгласы целительницы доносились как сквозь вату.

Сквозь туман в глазах наблюдала, как, всполошившись, она выскакивает из-за стола, усаживает меня на свой стул, хватает за руку, считает пульс. Потом она провела руками вокруг головы, не касаясь. Наконец успокоилась.

– Кажется, все в порядке. Что-то случилось? Проголодалась?

– Нет-нет, – помотала головой, – все хорошо.

Но вставать не торопилась, ноги были ватными, и я не уверена, что смогу идти.

Целительница подняла записку и не удержалась, бросила любопытный взгляд. Я не возражала. Текст был безобидный.

«Завтра ночью в одиннадцать, у тренировочной площадки боевиков. Приходи одна, иначе я не появлюсь. Буду ждать».

И подпись одной буквой – «Х».

И значило это «Х» только одно: Хен – здесь, в академии, и хочет со мной поговорить.

Сначала я не собиралась никому рассказывать о записке, она вызвала слишком сильные эмоции. Я бы предпочла забыть о ней и жить как раньше. Но потом неожиданно поймала себя на том, что уже рассказываю все Лидайе, а ее бирюзово-голубые глаза расширяются – сперва от удивления, а потом от негодования.

– Ты сошла с ума, – наконец сказала она. – Он тебя обманул, предал, украл Хранителя. Принес тебе столько бед, а ты собираешься идти на встречу?

Я опустила глаза. При желании можно было начать оправдываться, я еще окончательно не решила, что пойду; пропажа Хранителя хоть и поколебала немного положение рода, но отец быстро восстановил его, прижав к ногтю всех решивших, что сейчас самое время сместить клан Сантерн с его позиций. Поймали на попытке проникновения еще пару воришек, которые опрометчиво подумали, что коли пробрался один, то удача улыбнется и им; одного, оказавшегося известным грабителем, казнили, второго бросили в тюрьму. Кажется, Вейс лишился невесты – тот клан решил отменить все договоренности, но брат вроде не сильно переживал, брак все равно был исключительно договорным. В общем, немного побурлило, да и затихло. Сейчас только материнские письма с надрывными упреками и просьбами вернуться напоминали о случившемся. Сантерн по-прежнему оставались одним из самых влиятельных боевых кланов.