Наталья Демьяненко - Вселенная Милены

Вообще-то написать стишок идея хорошая, но надо бы что-то повзрослей.

Нет, стихи Ефимовской не пойдут. Они взрослые, пожалуй, слишком. Ладно, до занятия что-нибудь придумаю.

– И как заканчивается?

Анин голос как бур вошёл в моё сознание. На автопилоте я пробормотала окончание четверостишия:

– Откровенный отклик сильная рука.

– Что? – Изумлённо переспросила соседка по комнате, потом, явно обращаясь не ко мне, заговорила:

– Нет, Лёша, это я Милене, она что-то сказала про сильные руки.

Мне стало неловко:

– Извини. Я думала. ты меня спрашиваешь, а я готовлюсь к уроку.

Аня быстро закончила разговор по телефону с братом:

– Да, так к какому ты занятию готовишься, так задумалась и о чём! Сильная рука, что-то там откровенное.

– Да это я про занятия по ориентировке думала и Данилыча, – засмеялась я. Аня тоже расхохоталась.

Ориентирование на местности нам преподаёт дядька из разряда людей, которых называют живчиками: подвижный, сыплющий неиссякаемым запасом шуток дедок.

– Я так и подумала, – веселилась Аня.

– А про что ты спрашивала у Лёши «как заканчивается?»

– Да это мы про книгу говорили. Лёшка очень любит читать. И когда читает, ему обязательно нужно с кем-то делиться впечатлениями. Поэтому мы стараемся читать по такому принципу: сперва я, потом он. Иначе мне придётся выдерживать шквал информации, которая мне ни о чём не говорит. А сейчас он читал Набоковскую «Лолиту», которую я прочла несколько лет назад. Ты знакома с этой вещью?

– Нет.

– Оказывается, очень по-разному можно увидеть окончание романа. Я считала, что главное там в казни героя, от чьего имени ведётся повествование, а Лёша утверждает, что главное – смерть Лолиты, о чём в сюжете упоминается как-то очень вскользь.

Сейчас я сама чувствовала себя так, как будто на меня обрушивают информацию, которая мне ни о чём не говорит.

– Его казнили за убийство Лолиты?

– Нет. То есть, да. Его казнили… В общем, это надо читать. Это классика своего рода. А в книгах, как всегда, каждый видит своё. Мне читать было тяжело. Я считаю, что эта книга о поломанных судьбах, о преступлении, а братец усмотрел в этом сюжет о большой любви.

Я подумала, что большая любовь понятие тоже относительное. Вот если вспомнить мою первую любовь. Мне казалось, это такое огромное настоящее чувство, а сейчас неприятно даже вспоминать. Анна Ахматова как будто про меня сказала:

«для того ль тебя я ревновала,

для того ли мучилась, любя,

чтоб теперь спокойно и устало

с отвращеньем вспоминать тебя».

А Аня снова заговорила:

– Кстати, о преступлениях. Катя мне рассказала, утром слышала по телевизору, что в подвале дома нашли ещё одну жертву маньяка. Причём в нашем районе.

– Аня, тише! – закричала я.

Почему закричала, не знаю, Но мне вдруг стало необходимо, чтобы она замолчала.

– Что с тобой. Милена? Ты уже второй раз как-то странно реагируешь на подобные новости. Хотя, конечно, понимаю тебя. Ужасно это всё.

Я заткнула уши, попыталась унять дрожь в руках.

Девушка. Несчастная. Найдена в подвале. Маньяк. Поймать и обезвредить отморозка.

Голос, я ведь знаю его голос. Да, я не адекватно реагирую, потому что Знание бьёт меня буквально током. Голос маньяка я знаю. Я слышала его не так давно, но он не звучит в памяти, я просто знаю, что голос знаком. Кому он принадлежит?

Голос, голос… Голос знакомого человека, который я слышала недавно. Хорошо или плохо знакомого? Не понятно. Просто знаю, что голос я слышала.

Чьи мужские голоса я слышала не так давно?

А мужские ли? Да, тут никакого сомнения.

Голос Гриши? Глупость. Ромки? Это даже смешно. Так, берём центр. Лёша… Да, добрейшего, прекраснодушного Лёшеньку представить маньяком, убивающим девушек можно разве что в гриппозном бреду. Анатолий Владимирович… Степан Данилович… Да фиг их знает. Я потрясла головой. Кто ещё?

Ох, блин.

Я схватила мобильник.

– Милена, может, ты мне объяснишь своё поведение?

– Да, да, объясню, Ань, но сейчас мне срочно надо позвонить.

Гудок. Только бы Наташа взяла трубку.

Гудок. Мало ли где она. Может быть, в ванной, может, на кухне.