Наталия Шитова - Тайны Морлескина

Моими покоями оказалась огромная студия, разделённая на спальню и гостиную. Гостиную я большой не назвала бы, а вот в спальной зоне одна только кровать была примерно три на три метра, да и вокруг неё весьма просторно. Изножье кровати почти упиралось в стеклянную стену, которую при желании можно было наглухо занавесить. Правда, я не поняла, от кого. Желающие подсмотреть за тем, что делается в спальне, должны были воспарить над морем и довольно высоко. С горных склонов тоже мало что можно было разглядеть.

Была в покоях и ещё одна стеклянная стена – со стороны гостиной, а в ней – дверь, ведущая на трёхуровневую террасу. На первом уровне – пара кресел и столик под навесом, увитом растениями. Растения переплелись так плотно, что наверняка и дождь бы не пропустили. На втором уровне, чуть ниже, и на третьем, ещё ниже, ничего не было, только дощатый пол, перила, и кое-где – пустые вазоны, в которых ничего не росло. Ну да мне и кресел со столиком на первой террасе хватило. Я любовалась горами, закатом и далёким морским горизонтом, пока стайка старательных горничных застилала постель и рассовывала по комодам и шкафчикам какие-то тряпки. Сюда же, на террасу, мне подали сытный ужин, который я уничтожила и даже не поняла, что это было, настолько изголодалась.

А когда все оставили меня в покое, я приняла ванну, которая размером была с добрый бассейн, разве что мелковата, и забралась в постель.

Кровать была застелена чем-то голубым – мой любимый оттенок – мягким, но нескользким. Я утонула во множестве подушек и подушечек, накрылась лёгким одеялом и отошла. Ко сну.

И ничто меня не тревожило до самого утра.

Утром тоже никто на меня не покусился. Хотя проснулась я со странным беспокойным ощущением. Обычно всё бывало у меня наоборот. Досада, тревога, какие-то навязчивые страхи и печальная неопределённость наваливались именно вечерами, но я знала, что с утра всё будет казаться уже не таким мрачным, а некоторым проблемам именно с утра найдутся неожиданно простые решения.

Сейчас было всё не так. Вечером я находилась в какой-то эйфории, хотя печальная неопределённость была бы куда более к месту. А вот утром во мне неожиданно проснулась нетерпеливая тревога.

Прислуга появилась только, когда я уже выбралась из постели и попыталась одеться. Новая лёгкая туника нежно-лимонного цвета, которую я наугад вытащила из шкафа, выглядела на мне очень симпатично, хоть и сидела немного странно. И у меня почему-то никак не получалось завязать заветные тесёмочки, но я очень старалась и думала, что уже почти у цели.

Горничная вежливо объяснила, что туника надета задом наперёд, и, если попробовать ещё раз, смотреться будет гораздо лучше.

Представив, как я выгляжу в глазах горничной, я от души поржала над собственным невежеством, но девушка, пока помогала мне, была совершенно невозмутима. Она лишь уточнила у меня, где я предпочитаю позавтракать, внутри или снаружи.

Я решила, что снаружи, и вышла на террасу подождать.

И тут меня ждало открытие.

Верхняя терраса осталась почти такой же, как вечером, только по краям теперь стояли вазоны с карликовыми пальмами. С одной из них свисали мини-бананы. Я не поленилась подойти, пощупать и понюхать. Бананы были настоящие.

На второй террасе вместо дощатого пола лежал мягкий зелёный дёрн, в углу разместился каменный грот, в котором журчала вода, рядом стояла деревянная лакированная скамья, а вокруг, по периметру террасы, росла живая изгородь, и растения цвели огромными белыми цветами, похожими на лилии, но без удушающего запаха.

На нижней террасе на полу был песок, белый и мелкий, а на нём – шезлонг. Тут же торчал ажурный пляжный зонтик, и стоял странный гигантский ананас, который при ближайшем изучении оказался небольшим холодильником с напитками.

Горничная уже подала завтрак на верхнюю террасу, а я всё бегала по ступеням вверх-вниз и то сидела на лакированной скамейке и слушала мерное журчание в гроте, то спускалась на мини-пляж и ходила по тёплому песку вокруг лежака.

Только своей подруге Вере я рассказывала, как хочу на Мальдивы, где горячий белый песок, и как я хочу проваляться на пляже весь свой отпуск, не шевелясь, и только чтобы до прохладных соков с лимонадами можно было дотянуться. Ну а об уединённом домике на опушке леса, где течёт прохладный ручей, а по его берегам растут невероятно красивые белые цветы, я вообще никому не говорила. Это даже не мечта была, а просто такое место, которого не могло быть в реальности, а только в моей голове. Но зато я в любой момент могла «уйти» туда, когда мне было больно, обидно, страшно или тревожно.