Юлия Диппель - Белиал - Война богов

У меня на лице появилась еле заметная ухмылка. При других обстоятельствах я бы даже подумал насчет танца, просто чтобы вызвать немного возмущения у надменных римлян. Тем не менее в данный момент позволить себе такие развлечения я не мог.

– Пять денариев и ни сестерцием больше, – рявкнула Гримхильда и скрестила руки на пышной груди. Праймус, сквозь нелегальный портал которого мы попали в Рим, отреагировал абсолютным недоумением. Очевидно, не каждый день его так отчитывали – тем более маленькая смертная в мужском одеянии.

– Или бери это, или ничего не получишь! – командный тон Гримхильды сделал бы честь любому центуриону [2] Центурион – воинское звание командира формирования (центурии) в римской армии. . Неудивительно, если учесть, что эта приземистая германка возглавляла свое племя в войне против римлян и все потеряла. В том числе своих детей.

Честно говоря, бывали моменты, когда даже я не решался с ней связываться – и это при том, что она поклялась мне в верности и носила мою метку сзади на шее.

Праймус с разинутым ртом уставился на рыжеволосую фурию. Затем, помедлив, забрал пять серебряных монет и исчез в трактире, служившем прикрытием для его портала. Выругавшись, Грим догнала меня.

– Разве это не самый идиотский и сумасшедший замысел из всех, на которые я подписывалась!

– Сомневаюсь, – возразил я и вышел из людных аркадных галерей на еще оживленную улицу. На самом деле мне на ум сразу пришло несколько куда более рискованных и необдуманных предприятий, чем визит к Янусу. – Кроме того, это же ты советовала мне заявиться сюда.

– Я не говорила тебе смиренно выражать почтение давнему сопернику. Я имела в виду что-то с бо́льшим количеством насилия, крови и разрушений.

– Ничего смиренного в моем почтении не будет, – сообщил я ей. Мое терпение – добродетель… особенно потому, что наибольшее удовольствие получаешь от возмездия, когда противник его не ожидает. Ради этого я бы даже потерпел определенные унижения – если потребуется, то и на протяжении всего лета.

Грим хмыкнула:

– Хочется верить. В конце концов, я не для того день и ночь тружусь над твоей репутацией, чтобы этот мелкий подонок все уничтожил. Если не вернешь Мальту… эй ты, тупица, раскрой глаза, будь добр! – она показала врезавшемуся в нее торговцу недвусмысленный жест. Мужчина густо покраснел от злости и, похоже, не собирался оставлять оскорбление безнаказанным.

Со вздохом я потянулся к его сознанию:

«Забудь про эту маленькую разъяренную женщину!»

Торговец ошарашенно сдвинул брови над переносицей, после чего развернулся и ушел своей дорогой. Хороший знак. Я схватил Грим за руку и подтолкнул дальше по улице.

– Будет лучше, если ты немного попридержишь свой темперамент в присутствии Януса, – предупредил я ее. И на всякий случай еще раз перепроверил защитный барьер, которым скрывал наш разговор от нежелательных ушей. – Мы не можем допустить, чтобы возникли какие-нибудь сложности.

– Это ты мне говоришь?! – она вырвалась. – Из-за твоего темперамента мы в принципе влипли в это дерьмо! Ты осрамил Януса перед всей Лигой.

– Потому что он меркантильный интриган, который в течение всей своей жизни нарушает наши законы, и ему это сходит с рук.

– С каких пор ты стал волноваться о соблюдении законов? – пробурчала Грим. – Тебя просто бесит, что Янус занял место в Совете, от которого ты до этого отказался.

В точку. Потому что так и есть. К сожалению, Грим обладала поразительной наблюдательностью, а вдобавок к этому и смелостью высказывать мне в лицо все, что у нее на уме. Два качества, сочетание которых уже неоднократно доводило меня до белого каления. Не будь она самой сильной колдуньей среди моих отмеченных, я бы дважды подумал, брать ли ее с собой в Рим. Не потому, что время от времени я не ценил ее прямоту, а потому, что конкретно сейчас нервы у меня и так натянуты до предела.

– Политика мне не идет, – пренебрежительно заявил я, надеясь, что Грим расслышит скрытое предостережение в моем голосе. Я не в настроении для ее претензий. Тем более мы уже почти дошли до площади перед цирком и скоро окажемся в зоне видимости императорского дворца. Пора сосредоточиться на других вещах.

Внезапно маленькая германка свернула, с легкостью обогнула тележку, в которую был запряжен осел, и оказалась передо мной, при этом продолжая идти спиной вперед, – чтобы я больше не смог увернуться от ее строгого взгляда.

– Зависть тебе тоже не идет!