Наталья Мамлеева - Дракон в моем утреннем кофе

Среди их желаний были такие мелочи, как новые башмачки, карамельные конфеты и механические игрушки. Наблюдая за ними, я внезапно подумала, что смогу послужить на благо. Вроде никакими особенно добрыми поступками не выделялась, но зато теперь меня смогут выгодно продать и удовлетворить детские потребности.

Господи, как безумно звучит!

Фолу принес птичью клетку, переливающуюся странным цветом. Я почему-то подумала, что это магия. Ну если тут феи существуют, значит, и магия должна быть, ограждающая от них. Высвободив меня из сетки, посадили в клетку. Девочка, внимательно наблюдавшая за этим, воскликнула:

– Папа, смотри! У неё крылышко отваливается! – заявила она, и я уже обрадовалась: сейчас меня починят! – как она добавила: – Можно я кусочек себе заберу?

Я даже вздрогнула. Какой кошмарный ребенок! Никаких ей башмаков и новых игрушек! Надо скорее выбираться отсюда!

– Ты смотри-ка, действительно крылышко отваливается, – согласился Фолу. – Надо его подлатать.

– Ты собираешься везти её к лекарю? Ты знаешь, сколько он попросит за лечение? – взвилась жена, и Фолу стушевался.

– Тогда просто заклеим. Никто поначалу не заметит, а потом денежки будут у нас в кармане.

Жена принесла клей в огромном тюбике и лучину. Я даже вздрогнула и прижала к себе надломленное крылышко. Сейчас начнется экзекуция! Моя жизнь в этом мире была недолгой!

Меня вытащили из клетки, перевернули на живот, крепко удерживая. На шейные позвонки давил тяжелый ошейник. Если до этого я даже не пыталась вырваться, находясь в сетке, то теперь попробовала снять ошейник, но тот не поддавался. И улететь со сломанным крылом не представлялось возможным. Хотя я и летать-то не умела. Куда ни посмотри – везде засада.

Крыло мне заклеивали весьма неудачно и болезненно. Один раз я даже вскрикнула, а девочка хлопнула в ладоши, мол, она и разговаривать умеет. Я внезапно почувствовала себя дракошей, которого так опрометчиво оскорбила своим вопросом сегодня в лесу. Эх, предатель чешуйчатый! Вытащил меня зачем-то из моего мира, а теперь бросил тут!

– Папа, а можно с ней немного поиграть? – спросил мальчик, когда меня с топорщащимся крылом вновь посадили в клетку.

– Нельзя! Еще сломаете, – сказала мать.

Ну точно как об игрушке говорят!

Чтобы не соблазнять детей, меня поставили на самую верхнюю полку на кухне. Я свернулась калачиком и молча лежала, пытаясь осознать последние события. Жена охотника протянула мне через прутья клетки кусочек хлеба и приободряюще улыбнулась.

– Не расстраивайся! Все в этом мире как-то выживают. Хищники, например, убивают травоядных.

А люди убивают фей? Что за жуткий мир, куда я попала? По щекам все-таки скатились слезы, но скупые, которые я тут же убрала.

А ведь Париж был так прекрасен!

Заснуть мне удалось с большим трудом. Весь вечер я ела хлеб, отламывая по маленькому кусочку, помещавшемуся в руку, и следила за детьми, как и они следили за мной. Им я казалась диковинной зверушкой. Если честно, я уже сама себе таковой стала казаться. К клетке приделали фляжку, и через неё в блюдце капал отвар. Как я позже поняла – успокоительный. Именно поэтому мои движения были заторможенными, а эмоции напрочь отсутствовали. Единственный раз, когда я запаниковала, был из-за детей.

Стемнело. Через занавески падал тусклый свет новой луны. Дети вылезли из кроватей и начали о чем-то шушукаться. Им забраться сюда – лишь стол подвинуть! Поэтому я встала, оттряхнула крошки с платья и приблизилась к стене. Дети уже что-то придумали, пододвинули табурет, на который встал мальчик. Он собирался подсадить девочку на плечи. Ну нет! Так просто в детские руки я не сдамся!

– А-а-а! – закричала громко. Фальцетом.

Дети перепугались. Мальчик чуть не упал со стула, а из-за занавески, отгораживающей родительскую спальню, выбежал взлохмаченный Фолу. Дети тут же бросились врассыпную по кроватям. Я вновь села возле своей «поилки» и умылась, сбрасывая испуг, а хозяин, кинув на меня настороженный взгляд, вернулся к жене.

Было темно и одиноко. Быть может, и не было прошлой жизни, а я сама себе её навыдумывала? Тогда почему я не помню жизни здесь? Днем, пока было светло, я успела увидеть свое отражение в водной глади поилки – я все та же.

Конечно, сейчас черты моего лица были немного мультяшными – огромные голубые глаза, каштановые волосы, волнами ложащиеся на плечи, маленькие губки, вздернутый носик (хотя он у меня в человеческом обличье был таким) и широкий лоб. Но вот родинка над губой справа по-прежнему присутствовала. Это была все та же я, только щеки стали больше и кожа переливалась перламутром. Я бы даже сама не прочь поиграть с феей, только вот в данном случае фея – это я.