Анна Морион - Двое для трагедии. Том 2

– Видишь, до чего доходят некоторые люди, – вдруг услышала я насмешливый голос Грейсона за своей спиной. – Они уже превратились в животных. Отвратительное зрелище, не находишь?

– Это ты превратил их в животных! – вырвалось у меня. – Но Бог накажет тебя за все, что ты причинил им!

– Бог? – Вампир рассмеялся, и его громкий смех эхом отдавался от стен и высокого потолка. Услышав голос вампира, девушки с криками ужаса забились в углы своих камер. – Бог уже давно не интересуется тем, что происходит в мире!

– Какое же ты чудовище! – прошептала я, глядя на девушек: они были так напуганы его появлением, что стали истерически рыдать.

Моя голова закружилась, и я оперлась о стену, чтобы не упасть.

– А, знаешь, я подумал над твоими словами. – Грейсон с обеспокоенным видом проверил пульс на моей шее. Меня передернуло от отвращения. – Я отпущу их.

– Правда? – радостно прошептала я, обрадовавшись так, как не радовалась никогда в жизни. – Ты отпустишь их?

– Да, если ты хочешь, – серьезно ответил Грейсон.

– Ты ведь знаешь, что я безумно хочу! Пожалуйста! – тихо взмолилась я, радуясь тому, что его душа была не такой уж гнилой, как мне казалось раньше, раз он собирался выполнить мою просьбу.

– Что ж, тогда нам нужно… Что это? – Грейсон нахмурился, схватил мою руку и стал рассматривать на ней глубокие царапины, оставленные одной из девушек.

– Ничего страшного! Всего лишь царапины! – торопливо сказала я.

– «Всего лишь» царапины? Под ногтями этих девиц – миллионы микробов, грязь, гниль! Тебе нужно срочно промыть руку! – жестко сказал вампир, и мне показалось, что он разозлился.

– Да, конечно! Я сделаю это сразу, как только ты выпустишь их отсюда! – испуганно глядя на него, пообещала я. – Обещаю!

Грейсон молчал и пристально смотрел на меня.

– Ну, хорошо. Разве я могу отказать своей гостье? – наконец, повеселевшим тоном сказал он. – Но сначала я хочу познакомить тебя с ними. – Вампир подвел меня к одной из камер.

Я взглянула на сидящую в углу, плачущую, грязную девушку: она напоминала мне представительницу первобытного племени – так ужасно она выглядела.

– Это Сьюзен – дочь мелкого английского дворянина. Сьюзен – прекрасная наездница, любит играть в крикет, а также прекрасно разбирается в живописи и английском спорте. Я познакомился с ней в Лондоне, месяц назад, и убедил ее уехать со мной, что она, совершенно добровольно, сделала.

Месяц? Так эта бедная девушка сидит в этой камере месяц?!

– А это – Лурдес. Жгучая страстная испанка, любит море, корабли и музыку. Кажется, она умеет довольно сносно играть на флейте. С ней я познакомился в Лиссабоне, где она отдыхала со своим отцом. Она уехала со мной уже на следующий день после нашего знакомства, полмесяца назад, а если быть точным, – семнадцать дней назад. Видишь, к чему приводит девичье легкомыслие?

Слушая спокойный, даже равнодушный рассказ вампира, я испытывала к нему лишь презрение: он говорил о девушках так, будто речь шла не о живых существах, а о каких-то ненужных вещах. Впрочем, скучающий вид Грейсона сказал мне о том, что он, действительно, относился к ним как к вещам.

– Ты обманул их! Сыграл на их чувствах! А ведь они доверяли тебе! – не сумев промолчать, презрительно воскликнула я. – Ты воспользовался своей красотой, чтобы заманить их сюда!

– Да, именно так. Но, если ты хочешь вызвать во мне муки совести – не трать усилий понапрасну: у меня ее нет, – чарующе улыбнулся на это Грейсон.

– Но ты обещал, что отпустишь их! – с тревогой напомнила я.

Мое сердце было наполнено жалостью к этим бедным доверчивым созданиям: обманутые ангельской внешностью, они попали в лапы чудовища. А ведь раньше у них была своя свободная интересная жизнь. Но Грейсон не испытывал к ним ни капли жалости – он видел в них только пищу, только тех, над кем он мог поиздеваться.

Глупая, а я еще жалела себя, думая, что несчастней меня никого нет!

– Я же сказал, что отпущу, но сначала их нужно привести в порядок, – спокойно ответил мне вампир. – Ты же не хочешь, чтобы они вернулись в общество в таком виде?

– Я сама это сделаю! Прямо сейчас! – с жаром воскликнула я.

– Да, именно ты. Кроме этого, они должны поклясться мне, что ничего не расскажут обо мне и о том, что они испытали и видели в этом замке.

– Клянусь тебе именем нашего Всевышнего! – выскочив из своего убежища и прижавшись к решетке, крикнула испанка. – Клянусь, я никому не скажу ни слова!

– И я! Я ничего о тебе не расскажу! Клянусь памятью своей матери! – вслед за ней, закричала англичанка.