Ольга Пойманова: Начудесили

– Не беда, я все придумала, мы вплетем! – и девочка щедрой рукой стала выкладывать на стол мотки обычных вязальных ниток.

"Ясно, бабушку ограбила", – про себя рассмеялась Алёна, разглядывая шерсть. Нюра не пожалела, всякой натащила, от тёмно-бордовой до ядовито-салатовой.

– А ты плести-то умеешь? – спросила хозяйка.

– А то! – Ответила Нюра. – Я в интернете посмотрела и на кукле потренировалась. Садись! – И она подпихнула стул.

Алёнка хотела было напомнить, что она и не кукла вовсе, но решила: будь, что будет! В крайнем случае, отрежет, побреет, будет светить модной лысиной.

Парикмахерский салон заработал. Нюрочка очень старалась, даже не дергала почти Алёнкины волосы. На голове уже образовался бодренький шерстяной коврик. Девочка не жалела ниток, поэтому новая прическа и правда тянулась до самого пояса… Пуфик мечтательно взирал на нее с холодильника, уж очень соблазнительно мотались эти верёвочки.

– Двигайся давай, – кота добродушно толкнули в бок, и рядом с ним уселся Семён Степанович, Алёнкин домовой. Точнее, не Алёнки, а ее квартиры. Хозяева-то могут меняться, дело домового за порядком на месте следить при любом из них. Но эта девушка ему больше всех прежних нравилась, была очень светлой, хотя и усталой. А особенно Степаныч любил смотреть, как они живут с Нюрой. Именно живут, потому что без девочки в этой квартире длилось одно сплошное существование.

Пуфик недовольно мявкнул, но сдвинулся. Он к домовому давно привык. Люди ничего не замечают, а у котов с хранителями свой разговор. Пуфик Семёна Степановича уважал и побаивался. Это хозяйка ему прощала проказы, а домовой нет. Нашкодит кот чего-то, а домовой ему в ответ. Вот как-то съел он Алёнке весь подаренный кавалером букет, а Степаныч только обрадовался, что у нее личная жизнь налаживаться начала… В общем, во второй раз влез кот неразумной головой не в цветы, а прямо в кактус… Степаныч его с окошка между этажами позаимствовал на часок, да вместо ромашек и поставил… Пуфик потом долго орал и плакал от боли и досады, но впредь стал осторожнее, и к домовому начал прислушиваться.

Так они и сидели теперь вдвоем на холодильнике, любовались. Пуфик клубками, Степаныч Аленкой и Нюрой.

Пальчики девочки стали уставать. Наконец, не выдержав, она собрала оставшиеся волосы в толстую косу и повела Алёнку к зеркалу. Это был шедевр! Коврики, что бабушки у метро продают, и то бледнее…

Гордо кивнув разноцветной головой, Алёнка поцеловала племянницу и сказала:

– А у меня тоже идея есть! Там на лестнице цветок в горшке погибает. Я не знаю, чей он… Жалко. Давай его спасём?

– Урааа! Спасём! Как герои! – запрыгала по комнате счастливая Нюрочка. И вдруг остановилась, округлив глаза. – А как?

– Легко! Заберём его ко мне, пересадим, будем ухаживать!

Девочка радостно закивала головой. Алёнка направилась было к двери, но тут сообразила, что в подъезде холодно, а тапок для Ани никогда в ее доме не водилось, не заставлять же обуваться в уличное ради минуты?

– Ты подожди меня, я одна на дело пойду, – сказала Алёна.

– Одна спасёшь? – Нюра собралась было плакать, но быстро утешилась, получив обещание, что заниматься пересадкой будет она. Разделение труда, так сказать.

Алёнка выглянула из квартиры. Вроде тихо. Но холодно. Закрыла дверь. Схватила первое теплое, что подвернулось под руку. Это была Нюрина толстовка со смешными собачками. Запахнувшись в нее, Алёнка пошла добывать.

Но не рассчитала. На лестнице между пролетами тихонько о чем-то разговаривали два парня. Одного она даже вроде видела пару раз, сосед, наверное.

Обалдев от красоты, парни мигом замолчали и уставились на Алёну.

Приняв самый гордый из всех возможных видов, она посмотрела на одного, на второго, а потом сказала:

– Да, вы правы, господа. Да. Да, у меня нитки в волосах. Да, я в детской толстовке. И – да, вы мне мешаетесь. Позвольте!

Парни посторонилась. Алёнка взяла с подоконника горшок с чем-то сухим и серым, тряхнула косами.

– Спасибо, – сказала она, улыбнулась каждому по очереди, попрощалась и, держа спину ровно, удалилась в квартиру.

Уже там, за закрытой дверью, сползла вниз по стене от хохота. Да уж, ситуация! Вот это был выход!

Парни на площадке тоже пришли в себя.

– Забавная, – протянул тот, который был чужой.

– Ага, надо мной живёт, – ответил сосед.

Семён Степаныч с любопытством глядел на них с подоконника, где просидел почти весь этот спектакль. Он тоже юркнул в дверь, когда Алёна вышла на площадку. Не то, чтобы домовым очень мешали стены, но так, знаете ли, проще. Выйдя с хозяйкой, он с любопытством уставился на парней.