Зиновья Душкова - Звезда Суламифи

Соломон привстал с постели, пытаясь разглядеть на фоне ясного ночного неба ту звезду, что в последнее время так ярко озарилась.

– Ты пришла за душой возлюбленной Суламиты моей?!

– Да! – едва слышимым выдохом донеслось от светила.

И достигший царственного покоя дух вздрогнул, и вырвался стон из уст земного царя. Он встал и подошёл к окну; ему вдруг захотелось стать простым смертным человеком, который может пасть на колени и молить милосердное Небо о том, чтоб предотвратить беду. Но Соломон уже не мог быть им, он был бессмертен, и бессмертие его давало право прозревать на тысячи веков вперёд. И он преклонился перед будущим, не имея сил и желания оспаривать приказ Вечности.

Суламифь не спала, даже не могла сомкнуть глаз, хотя б на мгновение. Более того, широко распахнутыми глазами смотрела она на ту звезду, что ярко сияла в проёме небольшого окна. Этот волшебный свет будто завораживал всё её существо. И порой казалось, что они сливаются воедино и сердце Суламифи уже бьётся в огненном ядре звезды, с каждым биением испуская в мир сонм светоносных лучей.

– Матерь моя, единственная и любимая, – неожиданно для самой себя прошептала девушка, обращаясь к светочу ночному, – я так люблю тебя!

Суламифь подумала о том, что та женщина, что дала ей тело и ныне уже покоится на кладбище, почему-то не вязалась с образом настоящей матери, чей облик жил во глубине сердца любящего. Да, у неё была мать, что являлась живым олицетворением всех матерей мира, и она даже назвала её для себя “Матерь Мира”… И Суламифь знала ещё одно: у неё есть две сестры – старшая и младшая. Но это были не земные, но космические – звёздные сестрицы. А ещё у неё было Семь Братьев. И она знала, что это были величайшие из величайших Духов. Откуда же известно было всё это, ей не дано было знать, но единственное, что она знала, это то, что “знает сердцем”.

– Наверно, я потерялась в земле, смешавшись с пылью и грязью, – подумала Суламифь, – оттого меня и найти не могут.

Добрыми и беспредельно любящими глазами матери смотрела небесная звезда, ясно отражаясь во глубине очей той, что ныне лежала на убогом земном ложе, единственное украшение которого составили обступившие мечты…

Соломон ещё раз взглянул на звезду не то умоляюще, не то понимающе и, приложив правую руку к сердцу, низко поклонился ей. Он был признателен за тот свет, что она неустанно льёт на Землю, согревая сердца нежнейшими токами своей звёздной Любви. Любовь! Как нужна была она миру, но, к несчастью собственному, мир не понимал этого, ибо не знал, что такое истинная, Божественная Любовь! Соломон опустил взор на землю и мысленно обвёл взглядом то, что было покрыто ныне чёрным покрывалом ночи. Сотни селений со спящими в них людьми когда-то уйдут в небытие вместе с теми душами, что так и не проснутся. Земля представилась гигантским кладбищем, и стало жутко от этой мрачной мысли. Нет, не для того, чтоб стать свидетелем этой печальной картины, пришёл он на Землю, но для того, чтобы увидеть её звездой и вот так же, стоя средь огненных токов родной планеты, любоваться ярким светом новорождённой звезды по имени Земля. Он твёрдо решил не покидать этого мира, покуда здесь не прольётся свет Любви-Мудрости. Не ради этого ли отдал он на поругание свою единственную звезду путеводную, имя которой ныне Суламифь?! Что сделал с нею этот мир и что ей предстоит увидеть за оставшиеся три тысячи лет, что осталось прожить на планете, опутанной тенётами мрака!..

– О возлюбленная сердца моего, – с великой скорбью в голосе произнёс Соломон, – найди в себе силы, что помогут сохранить Любовь ко всем смертным! Ты будешь идти без меня, как и шла до сих пор. И всюду станешь искать Любовь, но не найдёшь её. А чтобы поддержать силы твои, я взгляну с любовью глазами любого прохожего, способного хотя бы на мгновение вместить частицу токов любящего сердца моего. Ты будешь ошибаться, Суламифь, принимая за истинное чувство блеснувший отсвет дара моего, и, придя на свет, ты встретишь тьму в ликах смертных, но сохрани Любовь к ним. Ты помнишь, Суламита, всю глубину Вселенской Любви твоей?! Мне не забыть её вовеки, хоть сотни шкур человеческих придётся сменить, но помнить я буду одну Любовь твою, о дыхание сердца моего!

Соломон почувствовал странный солоноватый привкус на губах и был весьма удивлён тому, что из глаз его катились крупные слёзы. Ведь он не плакал даже на похоронах собственного отца – могущественного царя Давида, хотя глубоко, всем сердцем любил его. Неужели в груди бьётся сердце простого смертного человека, оплакивающего безвозвратную потерю? Но Соломон знал, что смерти не существует, как и не существует причин, способных вызвать слёзы отчаяния. А впрочем, никто не видит всю бездну человеческой печали, что всецело поглотила его царственный дух. И эта звезда, что ласково заглядывает в глаза, – она понимает его. Да, он просто человек, ибо им назначено быть ему, покуда облачён в шкуру простого смертного. Только тогда, когда умрёт та личность, имя которой было Соломон, – он не будет знать слёз. Но это уже касается его духа бессмертного.