Зиновья Душкова - Звезда Суламифи

– Это – рубин, – и надел мне перстень на палец.

Я безумно испугалась оттого, что братья смогут забрать его у меня, и стала думать о том, куда бы его спрятать, чтоб затем любоваться им, сидя в укромном местечке. Ты бережно взял руку мою, и я мгновенно проснулась.

Моя рука покоилась в твоей: широкой и мужественной. Это были очень чистые руки – чистые в высшем смысле. Я не могла оторвать взгляда от них, потому что уже знала теплоту этих ладоней. И, никогда прежде не видя подобных прекрасно царственных рук, я всё же была уверена, что когда-то касалась их. «Быть может, это было во сне?», – подумала я. Но когда подняла глаза и встретилась с его взором, то поняла, что он умеет читать все мои мысли. Он знал что-то такое, что не могла знать я. Мне показалось, что, даже проснувшись, я оставалась спящей. Как странно сияли его глаза, – они будто излучали незримый свет, который обволакивал меня со всех сторон!..

– Ты помнишь меня, Суламифь? – тихо спросил он.

И как же я могла не помнить его, когда видела только вчера! Но вопрос, им заданный, казалось, был гораздо глубже.

– Тебе не время ещё просыпаться, – печально произнёс ты и прижал к сердцу своему мою ладонь.

Когда я действительно проснулась, на моей руке сиял прекраснейший перстень, но рядом никого не было. Я бросилась бежать, пытаясь догнать мелькнувшую тень, но тщетны были поиски мои. И, не зная, плакать мне или радоваться, я бездумно смотрела на рубиново-красный огонёк, что отражал свет Солнца. Но светило ушло, и я уже не могла видеть сокровища своего. Тьма накрыла чёрным покрывалом весь мир, и тучи надвинувшиеся закрыли лики звёзд, с которыми могла бы я поделиться своими мыслями относительно того чуда, что произошло со мной сегодня.

Солнце проснулось и скользнуло лучом по лицу спящей Суламифи моей. Её плотно прикрытые веки временами вздрагивали, и пушистые ресницы трепетали, подобно крылышкам малого мотылька: ей снился сон, который она переживала всем своим существом… Бедная убогая лачуга с едва приметным оконцем не могла вместить всех лучей воскресающего Солнца, которое стремительно двигалось к зениту своего восхождения.

Я лежал с закрытыми глазами и ясно видел, как последний луч скользнул по её устам и растворился в полумраке жилища. Открыв глаза, я равнодушно скользнул взглядом по пышному убранству покоев моих. И мне показалось, что лежу я на огромной пустынно-холодной льдине, – так неприятно мне было безмолвием снежным покрытое ложе моё. Как одинокий странник, оторванный от жизни, я плыл на бездушно-холодной льдине неведомо куда… Мне совершенно не хотелось видеть эти десятки лиц, что каждое утро ждали появления моего. Я желал царствовать всего в одном сердце, которое беспредельно дорого было мне: необъятные просторы таило оно в себе, включая весь звёздный океан Божественной Вселенной… Но день настал, и я должен был выйти к народу моему.

Какая странная тоска овладела сердцем при виде столпившихся людей, что напоминали беспомощных детей! Они стояли плотной серой массой, и тысячи вопросов проносились в их умах, не способных найти мудрое решение. Но я сам нуждался в совете мудрейшем, ибо не знал, как мне поступить с Суламифью. Я видел её прошлое и прозревал будущее. И в этой точке пересечения старого и нового имел ли я право прикасаться к ней?! Мудрый ответ было способно дать только сердце, что было переполнено чистейшими токами Любви к ней. И оно ответило: «Люби!..» Я знал, что ждёт её, если прикоснусь к ней: она не сможет жить… Но любовь моя была гораздо сильнее той смерти, что поджидала возлюбленную сердца моего. И я принял вызов, что бросила нам судьба.

Лучи полуденного Солнца слились в великом унисоне, и я знал, что она ждёт меня, утомлённая зноем внешним и внутренним, что гораздо мощнее способен испепелять жаром нестерпимым. Она пылала в Огне. И, охваченная Пламенем воскрешённой Любви, сама походила на рубиновый камень, что сиял на руке её. Ах, Суламифь, Суламифь, отчего дано знать мне все грёзы твои и при этом видеть путь, что уготован тебе судьбою?!.. Но не отчаяние владело сердцем моим, а великая жажда земной Любви, ибо Небесная Любовь уже была познана мною.

Господи, отверзни мне очи и дай испить кубок Любви, коснувшись устами земными этих рубиновых губ возлюбленной моей! Я вижу, как они шепчут молитву, призывая Отца Небесного с единственною целью: дать свидание новое… Услышь меня, Суламифь, я здесь, рядом с тобой! Разве ты не чувствуешь моих незримых рук, что нежно касаются ладоней твоих, увлажнённых от слёз отираемых?! Огнём сердца своего осушу я эти капли и светлым именем Любви покрою поцелуями глаза твои незрячие…