Ванда Леваниди - Вслед за душой

Не желая пугать, произношу:

– Не трону, Лиса, обещаю. Просто отогрею…

– Спасибо… – хрипло шепчет девочка и снова проваливается в сон, доверчиво прижавшись щекой к моей груди.

Надо ли говорить, что больше я не смог уснуть?

Первое, что ощущаю, просыпаясь – упругую, каменную мужскую грудь под своей щекой. Открываю глаза – не показалось – сплю на нем.

Черт возьми! Как так-то?!

Впопыхах встаю, расправляю платье и слышу:

– «Арни… Просыпайся…»

– Ма-ма! – бесконтрольно кричу, что есть мочи, отчего Артур мгновенно встает на ноги.

Смотрит на меня с прищуром, а я… А я впервые готова разрыдаться при мужчине.

– Идем, Лиса. Уже рассвет… – спустя время произносит негромко и принимается собирать свои пожитки.

Стою как неприкаянная, а в голове голос мамы эхом отдает.

Как же, наверное, сходит с ума, в ожидании!

Верит, родная, не сдается…

– Артур… – впервые произношу это имя, словно пробую его на вкус и замечаю, как приятно покусывает язык, – Твоя мама жива? Прости за вопрос…

– Нет, Лиса. Мама умерла в родах. Я ее не знал.

Молчу. Не знаю, что добавить, а хочется поговорить – мысли просто съедают назойливостью.

– А твоя? – негромко передает пас.

– Моя жива. Прям вижу, как сидит надо мной и вглядывается в лицо, ожидая, пока глаза открою…

– Не думай о тяжелом… Все так, как должно быть! – выдает он и протягивает руку, помогая взобраться на крутоватый холм.

– Не хочу лезть не в свое дело, но откуда ты научился так стрелять, убивая одним выстрелом? – перевожу тему, чтоб не раскиснуть в хлам.

Смотрит на меня и молчит. Долго молчит. Взвешивает.

Сейчас нагрубит и скажет, чтоб не лезла, куда не просят…

Но нет…

– Я рос с отцом в таких условиях, что не пожелал бы врагу. Он был хорошим мужиком, но пил беспробудно. В короткие минуты частичной трезвости, вспоминал, что у него есть сын – шел на рынок, воровал и приносил мне еду. Все остальное время, пока спал после очередной пьянки, я добывал себя пропитание сам. Меня под крыло взял местный кузец – стрелок. Он совмещал два дела сразу и к нему часто привозили детей с других поселений, чтоб обучить стрелковому делу. Его основной доход шел от обучения, но меня обучал бесплатно, а я в свою очередь в качестве благодарности помогал в кузне. Там было интереснее, чем с пьяным отцом… Да и в кормежке меня не обижали. Так и дорос до девятнадцати лет…

Слушаю, не перебивая, словно на уроке истории, осознавая, что нахожусь сейчас там, где, по сути, невозможно оказаться никак.

– А потом? – спрашиваю, замечая, что молчание затянулось.

– Потом распрощался с учителем и ушел бродяжничать по свету. Лук есть, стрелы есть – значит, ужин себе добуду в любом случае…

– Не страшно было уходить в никуда?

Он хмыкает, окинув взглядом:

– Страшно не видеть ничего кроме мятой физиономии отца изо дня в день…

– Ты не скажешь мне, как ты оказался в тот день у реки? – пробую еще раз вытянуть информацию, пока удалось разговорить.

– Тут нечего говорить, Лиса… Так было нужно кому-то свыше… Я просто шел своей дорогой и решил набрать воды… Спустился к реке, а там ты… Вот и весь рассказ… Интересно было бы послушать, как там оказалась ты… Но так понимаю, объяснений не последует?

– Нет… – подтверждаю я.

К вечеру Артур предлагает остановиться в придорожной таверне.

– … Заодно купим тебе нормальную одежду… – глядя перед собой, заключает негромко, отворив массивную деревянную дверь и пропуская меня вовнутрь.

Вхожу и выдыхаю с облегчением – помещение оказывается полупустым – явно в это время дня здесь не бывает посетителей.

В зале с каменными стенами и деревянными полами царит таинственная прохлада, и витает настырный запах алкоголя. По периметру расставлены шесть круглых столиков и один длинный в конце зала у самой стены – видимо для больших компаний.

В целом обстановка довольно-таки располагающая, хоть и пахнет разбоем. Неосознанно прижимаюсь к Артуру, взяв его за запястье, отчего тот удивленно глядит на меня, но руку не одергивает.

– Хозяйка! – басит, сжав мою руку.

Не понимаю, отчего все так настораживает в этом месте…

Как будто предчувствие неприятностей…

Всю дорогу выпытывала информацию о моей никчемной жизни, а как зашли в таверну, задрожала как осиновый лист – почему?

Сжимаю ее руку своей ладонью и зову хозяйку. Понимаю, что Найя сразу узнает меня, но выбора нет. Лису нужно одеть, чтоб самому не пялиться, да и мерзнет она ночами – так не пойдет.