Мира Гром - Ломать – не строить, душа не болит

– Я не буду кричать, если ты не будешь преступать границы дозволенного, – он приподнял ее за подбородок и еще раз жадно, по-хозяйски поцеловал, – сегодня утром мертвых сожгли. Король доставлен в склеп, после обеда я свожу тебя туда, чтобы ты попрощалась.

Принцесса разрыдалась. Она бы не поверила словам врага, но увидеть тело отца… Разве это не лучшее доказательство человечности ее господина?

***

Слуги принесли десяток блюд и быстро накрыли на стол. Император устроился в кресле и позвал:

– Иди сюда, мышка, я хочу, чтобы ты снова меня покормила. – Приказал он.

Эсмина подошла и уселась к нему на колени. Мужчина по-хозяйски обнял девушку.

– Снова руками? – жалобно спросила принцесса.

– Как тебе захочется. Давай так, кусок себе, кусок мне, – рассмеялся он, вспомнив как его кормила мать.

Эсмина улыбнулась и рукой жадно оторвала ножку от фазана. Есть хотелось безумно, она прекрасно понимала, что ей придется привыкнуть жить по законам Дшары. В конце концов, есть руками далеко не самое страшное, что можно придумать.

Как только с обедом было покончено, император быстро оделся и дождался, пока девушка будет готова и накинул на нее свой алый плащ.

– Так ведь нельзя… – растерянно прошептала принцесса.

– Кому нельзя? – спросил мужчина.

– Но по законам – красный это цвет императорской четы… – с дрожью произнесла она, вспомнив устои вражеской страны.

Дориан долго думал, как бы сделать своей мышке предложение. Он уже практически не сомневался, видя в ней законную жену, женщину, которая родит ему сына.

– Эс, мышка, ты ведь моя? – с ехидцей в голосе спросил он. Девушка робко кивнула. – Вот и плащ тоже. Так что моя в моем. Я хочу чтобы для тебя было всего два закона: не перечить мне при посторонних и быть верной только мне.

Эмина прекрасно поняла, что он хочет сказать. Стать его женщиной, не рабыней, а гораздо ближе… Но она еще не была готова.

– Дориан… – Эсмина не знала, что ответить. Принцессе хотелось прижаться к нему всем телом, утонуть в его объятиях, но она лишь покорно склонила голову и коснулась рукой его сапога. В Дшаре так женщины давали мужу клятвы, что по доброй воле к ним не прикоснется другой мужчина. Он нежно взял ее за плечи и потянул вверх, поставив на ноги. Клятва была принята.

– Идем, мышка, только не нервничай, ладно?

– Я постараюсь… – пообещала девушка, чувствуя, как ком подступает к горлу.

Принцесса шла по городу и дрожала от ненавидящих взглядов. Выжившие представители лесного народа смотрели на нее как на врага и предательницу. Какой-то мальчик лет пяти поднял ком грязи и больно попал девушке в лицо. Император остановился. Эсмина заметила, как сжались его кулаки и глаза заблестели от приступа гнева.

– Подошел! – приказал он мальчонке.

– Пожалуйста, Дориан, не надо… – взмолилась принцесса, стерла с лица родную землю, которая черным пятном размазалась по щеке.

Ребенок встал напротив мужчины и с вызовом уставился глаза в глаза.

– Чего тебе, шакал? – с вызовом спросил малец.

Император замахнулся для удара.

– Я твоя, слышишь! – вскрикнула принцесса. – Твоя, только оставь его!

Мужчина тяжело вздохнул. Не так он хотел услышать эти слова. Он схватил ребенка за ухо и грозно сказал:

– Принцесса просит дать рабу выбор. Что ж, слушай: или ты сейчас же вылизываешь ее туфли, или тебе, дрянной мальчишка, отрежут руку, которую ты поднял на мое!

– Пожалуйста, Дориан, господин, идемте! – рыдала Эсмина. Ей было безумно страшно за чужого ребенка. Она не желала, чтобы малыш исполнял приказ, но и тем более не хотела, лишить его руки. Сомнений не было: император и правда убьет ребенка.

– Не перечь! – приказал Эсмине ее хозяин, – ты решил? – поторопил он мальчика.

Принцесса видела в толпе его мать, смотрела в ее глаза, полные ужаса и слез. Девушке хотелось от стыда провалиться под землю.

Малыш посмотрел на родившую его женщину, наклонился и лизнул маленькую туфельку рабыни, затем еще раз и еще…

– Господин, умоляю! – взмолилась Эсмина.

– Довольно,– сказал император,– в следующий раз выбора не будет, так что держите своих детей ближе! – последнее он произнес громко, чтобы услышали все. Проклятия с новой силой посыпались на голову принцессы.

«Варвар» – подумала она, снова до дрожи боясь своего хозяина.

– Щенок необлизанный, маленький гаденыш… – император вполголоса ругался, видя как ушиб над губой его женщины наливается в большой синяк. Ему не хотелось, чтобы мышке было больно. У мужчины возникло дикое, лютое желание защитить ее от всего мира.