Виктория Миш - Приманка для дракона

Во сне я уверена, что у меня есть ребенок.

Я иду мимо странного девятиэтажного дома с многочисленными окнами. Он совсем не похож на королевский дворец или мой родовой замок, но такой же высокий.

Кусты, деревья вокруг тропинки – все это светло-салатовое, как в самом начале лета. Жасмин. Да, я вижу огромные кусты жасмина. Вдыхаю их аромат.

Деревья, могучие и высокие, склоняются к нам, и получается арка, под которой мы гуляем. Очень живописно, пусть и запущенно. Эдакая аллея, как в благородном поместье. Мне нравится гулять здесь еще и потому, что тут тише.

Тише, чем где? Во сне я этого не знаю.

А потом появляется он – высокий и сильный мужчина с трехдневной щетиной на лице и длинными – по грудь – угольно-черными волосами. Они развеваются на ветру, когда он едет в мою сторону. Едет не на коне, а на велосипеде.

Сколько я ни спрашивала служанку, она лишь пожимает плечами и говорит, что не слышала этого слова. Но я-то знаю, что эта железяка – именно велосипед!

Мужчина летит ко мне на нем, а деревья вокруг дрожат. Кусты поменьше клонятся от него в стороны к земле и ложатся, как примятая ладонь трава.

Он останавливается рядом со мной. Брови нахмурены, глаза внимательно изучают меня и подавляют тяжелым взглядом.

Одет он во что-то несуразное темно-зеленого цвета. За спиной рюкзак.

– Пойдешь со мной, – глухо говорит он и хочет схватить меня за руку.

– Вы что? – я с коляской отхожу от него подальше. – Не трогайте!

Да, сегодня во сне я вспомнила, как правильно называется люлька на колесах – коляска! Такое случается нечасто. Обычно во сне я переживаю это событие одинаково. Думаю тоже одинаково.

– О нем позаботятся, не переживай, – говорит он и перекрывает мне проезд своим велосипедом.

Спереди, сзади и на колесах его велосипеда горят огоньки. Мне становится страшно. Я пячусь и пытаюсь повернуть коляску, думая, что передо мной ненормальный и он опасен. И позвать некого – я одна в этой пустынной аллее за девятиэтажным домом. Во сне я понимаю, что нужно позвать на помощь, но если кто-то и увидел меня в окно, все равно ничем не поможет.

Я тянусь к сумке, пристегнутой к синей коляске, и хочу что-то достать, но что именно ищу – не знаю… не помню этого слова. В сумке лежит столько ненужных вещей, что я не могу выцарапать нужную.

Мужчина хватает меня за руку и… происходит что-то страшное – меня пронзает током. Я застываю.

Самое пренеприятное ощущение во сне – стою и двинуться не могу. Открываю рот – а крика не слышно.

– Пойдем, Изабелла, у нас для тебя есть дело.

«Вы ошиблись! Меня зовут Марина!» – хочу кричать в панике, но не могу. Ни единого звука не слетает с моих омертвевших губ.

Малыш! А как же он?!.

…Просыпаюсь в холодном поту и судорожно ищу приготовленный служанкой стакан. Жадно пью и вытираю со лба пот. Трясу нервно колокольчик, чтобы принесли еще. Меня бьет дрожь. Где-то там, во сне, одинокий беззащитный малыш остался без своей мамы. Ее похитили прямо посреди прогулки. Какой ужас! Как хорошо, что это только сон.

– Опять кошмары, мисс Изабель? – коверкает мое имя седовласая служанка, но в этот раз я не настаиваю на правильном произношении.

– Да, Лирэль. Снятся и снятся… – бормочу и выпиваю второй стакан воды.

Как всегда, она мне помогает. Тревога, вызванная кошмаром, постепенно сходит на нет. Боль в висках исчезает, и я могу нормально дышать.

– Сходите все-таки с дядей к тому ведьмаку, – советует служанка. – Может, порчу на вас кто навел. Молодая, красивая девушка. Еще и наследство какое получили – всякому завидно. Зачем мучаетесь каждую ночь? Почему отказываетесь? Дядя и тот согласился.

– Да, пожалуй, стоит, – впервые мысль о ведьмаке не вызвала у меня отторжения.

Раньше я и слышать о нем не хотела. Было страшно идти к нему, особенно после гнетущего сна.

– Дядя ждет вас за завтраком. Уже шесть, солнышко встало, – Лирэль достает для меня из шкафа платье, раскладывает на столе свежие цветы, чтобы украсить прическу. – Сегодня у него особенный день, будьте помягче с ним.

– А что случилось? – я вставляю ноги в жесткие неудобные туфли на маленьком каблучке и, шатаясь, иду одеваться.

Сколько ни настаивала служанка, я предпочитала это делать сама – не люблю, когда меня трогают чужие руки, даже дяде не позволяю взять под локоть – меня накрывает паника от одного его прикосновения.

– Бедная вы наша, бедная, – сердобольно качает головой Лирэль. – Годовщина смерти ваших родителей. А ведь он так любил вашу мать!