Ира Малинник - На берегах Серебряной Реки

Когда Мэйди открыла глаза, Тиббот был прямо над ней и бережно гладил ее волосы.

– Мэйди, ты очнулась! – с облегчением сказал он, прижимая ее к себе. – А я совсем ничего не помню, помню только, что ты была у реки и звала меня, а потом я проснулся на берегу вместе с тобой. Неужели ты так волновалась, что пошла искать меня?

Мэйди запустила руку в кармашек платья и достала крестик.

– Ты забыл его дома, – ответила она и надела мужу крестик на шею. – И я хотела сказать, что очень по тебе соскучилась.

– Ах, моя милая любимая Мэйди, – засмеялся Тиббот. – Пошли-ка домой. Возьму-ка я перерыв от охоты, да и к реке ходить оказалось хлопотно. Буду, как и раньше, охотиться вблизи от дома. Мэру и этого хватит.

Мэйди только улыбнулась, обняла мужа, и они вместе пошли к дому. А за их спинами, в реке плеснула хвостом белая форель и обрызгала платок старушки, которая стояла на поверхности воде.

– Любовь делает самую обыкновенную душу самой яркой,– сказала она, обращаясь к форели. – Такая любовь обжигает недругов и греет любимых. Такая любовь определяет добро и зло. Будьте счастливы, Мэйди и Тиббот О’Кифф!

И с этими словами старушка исчезла, оставив после себя лишь легкую рябь, которая вскоре и вовсе пропала.

Не было такого вечера в той тихой деревушке на севере Ирландии, которую бы Кейси Доннелли не проводил в своем излюбленном пабе «Кобыла и Трилистник». Как только опускались сумерки, он тотчас распахивал дверь паба, ударял по барной стойке старой отцовской шляпой и сходу заказывал пинту темного эля. Затем Кейси заказывал еще пинту, принимался отвешивать комплименты Этне, которая работала в пабе вместе с отцом и двумя братьями, а затем уже, изрядно захмелевший, взбирался прямо в башмаках на один из столов и начинал рассказывать свои небылицы о встречах с эльфами и лепреконами.

Все в пабе знали Кейси и посмеивались над ним, а, бывало, и проставляли ему кружку-другую пива, что делало истории еще более увлекательными. Но случилось однажды так, что в тот вечер в паб зашел путешественник, не знакомый с местными порядками и с самим Кейси. И когда Доннелли в очередной раз взобрался на стол и начал рассказывать всем, как танцевал с самой королевой эльфов под луной, неизвестный путешественник громко и отчетливо сказал:

– Ха!

В пабе все стихло. Никто еще не осмеливался так открыто признать, что Кейси Доннелли несет совершеннейшую чушь, и все, затаив дыхание, ждали, что же будет дальше. Сам Кейси, нисколько не смутившись, хлебнул эля, спустил ноги со стола и в упор поглядел на путешественника.

– А ты, стало быть, не из наших земель? – спросил он, поглаживая поля шляпы.

Путешественник только пожал плечами и отхлебнул своего пива.

– И в эльфов ты, значит, не веришь?

– В эльфов я верю, – твердо ответил ему странник, – но вот ни за что не поверю, что сама королева эльфов согласится отплясывать под луной с таким пьяницей, как ты!

– А в лепреконов тоже не веришь? – продолжал допрашивать его Кейси, все так же поглаживая полы своей старой шляпы.

– И в лепреконов верю, но ни за что не поверю, что лепреконы отдадут свое золото в руки такому вруну как ты!

Кейси призадумался, да так крепко, что забыл отхлебнуть эля. В пабе повисла тишина. Все знали, что Доннелли остер на язык и что никто еще не смел усомниться в правдивости его слов.

– А что, если.… А что, если я принесу тебе настоящего лепрекона вот в этой самой руке, в которой я держу сейчас кружку? – спросил Кейси у путешественника.

– Тогда, – так же твердо ответил путешественник,– я куплю тебе бочонок лучшего эля, который только тут найдется.

– По рукам! – хлопнул его Кейси по плечу. – Завтра ровно в этот же час я приду сюда с чертовым лепреконом в руке, а уж если я не сдержу свое слово, то не видать мне эля целый месяц!

Весь паб одобрительно загудел: еще бы, Кейси Доннелли, главный пьяница деревни, не будет пить эль целый месяц! На такое любой бы посмотрел, даже путешественник с другого конца Ирландии!

И,под всеобщие подбадривающие крики, Кейси Доннелли нетрезвой походкой вышел из бара и направился прямиком на луг на окраине деревни, где, по слухам, лепреконы закапывали свое золото прямо под золотистыми лютиками.

Всю ночь и все утро провел Кейси на лугу, но на глаза ему попались только несколько мышек-полевок и дикий кролик. В полдень он сходил домой перекусить, захватил с собой флягу с пивом и вернулся на луг, где и продолжил поджидать лепреконов.