Ольга Иконникова - Дочь кукушки

За две недели я научилась кое-как управлять энергией, и мне не терпелось применить эти знания на практике. Поддавшись нашим с сестрой уговорам, отец, наконец, разрешил нам использовать и воинский амулет.

Для наших опытов нам выделили десяток кольчуг, которые валялись на чердаке, и острый меч. Воинский амулет по размерам был гораздо меньше лошадиного, и носить его полагалось на шее.

Мы с Ви по очереди надевали амулет и произносили заклинание, усиливающее прочность доспехов. А затем шевалье де Орсер пытался эти доспехи разрубить. Кольчугу без заклинания он рассек без видимых усилий. Кольчугу с заклинанием Ви он тоже рассек, хоть и с трудом и не с первой попытки. Ту же кольчугу, которую обрабатывала я, полностью разрубить он не смог, хоть и нанес ей заметные повреждения.

– У вас талант, мадемуазель Алэйна! – признал де Орсер. – Думаю, ваш отец будет рад услышать об этом.

С уроков меня отпускали чуть раньше. Мне нужно было еще читать книги, которые Ви уже изучила, а ей требовалось гораздо большее количество раз повторять упражнения, которые мне давались легко. Во всяком случае, я надеялась, что в те полчаса, на которые сестра задерживалась на занятиях, она упражнялась именно в магии.

Мне не хотелось оскорблять ее подозрениями, но однажды я не выдержала и сказала:

– Послушай, Ви, я могу читать книги прямо в классе. Право же, ваши упражнения мне совсем не мешают.

Вивьен быстро отвернулась, но я видела, как заалели ее щеки.

– Это ни к чему, Лэйни! В твоем присутствии мне сложнее сосредоточиться. Мне становится стыдно, что у меня получается гораздо меньше, чем у тебя, хоть я и старше.

Объяснение было вполне разумным, но смущение сестры мешало мне ему поверить.

– Ви, скажи мне правду! Я задавала тебе этот вопрос две недели назад, но, возможно, за это время что-нибудь изменилось. Ты влюблена в шевалье де Орсера?

Она не ответила и не обернулась, и только по вздрагивающим плечам я поняла, что сестра плачет.

– Ви, не молчи!

Она закрыла лицо руками.

– Ах, Ви, мне так жаль!

Наверно, совсем не эти слова она ожидала от меня услышать. Но ничего другого я сказать не могла. Я, несмотря на свою неопытность, понимала, как мало счастья может принести такое увлечение.

– Ви, ты не должна оставаться с ним наедине!

Сестра, наконец, обернулась ко мне. Ее глаза метали молнии.

– Ты еще слишком мала, чтобы рассуждать об этом!

Она впервые напомнила мне про нашу разницу в возрасте. Я не обиделась. В этот момент я чувствовала себя гораздо старше ее.

– Вы не сможете быть вместе! – почти выкрикнула я. – Так стоит ли позволять своему сердцу…

Она не дала мне договорить:

– Ты забываешь, что де Орсер – тоже дворянин! А значит, он может попросить у папеньки моей руки.

Я не узнавала обычно спокойную и рассудительную Вивьен.

– Месье Робер – младший сын в небогатой и не очень знатной семье, – возразила я. – А ты – дочь одного из самых влиятельных герцогов Линарии. Уверена, наша матушка рассчитывает на гораздо более выгодную для тебя партию.

Вместо ответа сестра разразилась рыданиями, и мое сердце дрогнуло. Я обняла ее, поцеловала. Если бы речь шла о моем решении, то я позволила бы Ви всё, что угодно, только бы она была счастлива.

– Ты только не думай, Лэйни, что мы с Робером позволили себе лишнее! Он – благородный человек, и он заботится о моей репутации!

– Ви, одумайся! – упрямо продолжала я. – Если родители узнают о вашей взаимной симпатии, шевалье с позором прогонят, а тебя выдадут замуж в срочном порядке.

Сестра отстранилась.

– Ты не понимаешь, о чём говоришь, Алэйна! Ты еще не была влюблена и ничего не знаешь об этом чувстве. Оно захватывает с такой силой, что все доводы рассудка отступают на второй план. Я знаю, что я люблю Робера, а он любит меня. Разве этого недостаточно?

– Но что вы собираетесь делать? – пролепетала я. – Надеюсь, ты не позволишь себя скомпрометировать?

Вивьен вдруг рассмеялась:

– Ты такая смешная, Лэйни! Настоящая любовь никого не может скомпрометировать! Я думаю о Робере каждую секунду. И он так же думает обо мне.

– Не удивительно, что на уроках у тебя мало, что получается! – рассердилась я. – Но как шевалье мог позволить себе забыться до такой степени, чтобы проявить неуважение к дочери своего нанимателя?

– Не смей говорить о нём дурно! – улыбка тут же сбежала с ее губ. – Я первая открыла ему свои чувства. А он, как и ты, призывал меня образумиться. Он тоже говорил, что нам не позволят быть вместе.