Эми Мун - (Не)желанный брак. Невеста Каменного Герцога

«Не отказывают… Герцогу не отказывают!» – хохотал и шипел злобный голос мачехи.

Взгляд метался по рядам гостей испуганной птицей, каждый раз запинаясь о темный росчерк мужского камзола. Жених подстерегал у алтаря.

Еще в первый раз, когда герцог вошел под своды замка, Бекки не почувствовала ничего, кроме страха. Оказывается, красота тоже могла испугать… О, недаром шептались, что в жилах де Грейсторов течет кровь черных драконов. И пусть их существование – всего лишь легенда, но, глядя на хищные черты лица, Бекки готова была верить каждой букве. Герцог напоминал кусок гранита, в котором бушевало адское пламя. Антрацитовые глаза, орлиный профиль, смуглая кожа и смоляные волосы… Потомок рода блюстителей святости собрал в себе множество оттенков Тьмы.

Его образ угнетал, а крепость фигуры пугала… И пусть на тонких губах застыла вежливая улыбка, но Бекки мерещилось, что вместо мужчина перед ней самый настоящий дракон. Вот сейчас он расправит огромные крылья и выдохнет струю пламени, испепеляя все вокруг…

Локоть больно сжали, и Бекки едва не запуталась в пышных юбках. Ядовитой злостью, исходившее от матушки, можно было отравить всех гостей в церкви и ни по одному разу.

О, Создатель! Неужели этот день все-таки настал? А ведь еще две недели назад Ребекка фон Арнет мыслила только о том, как бы написать последнюю картину.

– Не вздумай меня опозорить, маленькая… Бекки, – процедила мачеха. – Улыбнись жениху.

Губы послушно дрогнули, но не больше. Улыбаются когда на сердце легко, а это… Это фарс! Спектакль для окружающих и траур для нее.

До алтаря оставалось всего ничего, когда одна из гостей – незнакомая леди с волосами цвета сочного каштана – резко обернулась. Алый рот искривился, и беззвучное слово ударило сильнее пощечины:

«Дрянь», – прошептали пухлые губы.

Бекки крупно вздрогнула. И последняя дура поняла бы, что перед ней одна из почитательниц герцога. Да еще знатного сословия – место в первых рядах. С трудом оторвав взгляд от бархатного лица красавицы, девушка посмотрела на застывшего жениха.

Тьма свадебного камзола разбавлялась лишь белым шейным платком и золотом чищенных до блеска пуговиц. Широкие плечи казались напряженными до такой степени, что еще немного – и шелк пойдет по шву, но черты лица оставались каменно-спокойными. Ни малейших эмоций, только широкие брови будто чуть нахмурены.

Еще бы! Невеста больше напоминает живой скелетик. Как только было объявлено о помолвке, последние крохи аппетита пропали, а по утрам открылась рвота. Даже зелья лекаря не помогали…

Три ступени вверх – как три ступени на плаху. По правде, Бекки предпочла бы топор палача – такая смерть во сто крат милосерднее.

Священник – отец Эдмунд – беспокойно хмурился и пытливо заглядывал в глаза. Он всегда был добр к Бекки и часто гостил в замке, когда еще их семья была полной и счастливой. Совсем маленькой она устраивалась рядом с самим олицетворением добродушия и хвастала новыми рисунками. Старик ласково трепал ее по волосам и терпеливо выслушивал детский лепет.

– Дитя мое, – протянул руку, забирая ее от матушки. Бекки вздохнула – на малую толику стало легче.

– Отец Эдмунд, – склонила голову.

Вчера священник сам явился в замок, хотя и не обязан. Спрашивал, ее ли это воля – идти под венец, и Бекки со стыдом вынуждена была солгать. Потому что де Грейсторам не отказывают. А еще одного священника легко заменить другим. Навсегда.

– Начнем же церемонию, – медленно, словно давая последний шанс одуматься, произнес отец Эдмунд.

Бекки покорно, как подобает добродетельной невесте, опустила глаза. Вместе с болезнью пришло смирение. Если бы рядом была настоящая семья… Лорд фон Арнет не допустил бы этого брака, путь и любил вторую жену – Гиневьеву – без памяти.

– …обещает ли невеста блюсти верность мужу, почитать его и заботиться о нем в болезни и здравии…

Слова брачной клятвы впивались под сердце крохотными хрустальными иголочками. Верность… Она думать боялась о грядущей ночи! Не могла представить себя один на один с герцогом в комнате, а тем более в постели. Так страшно и… неправильно! Только не с ним.

– Дитя? – озабоченно прошептал священник.

В загустевшей тишине церкви его шепот звучал громче крика. И ей тоже хотелось кричать! Скинуть с себя и дорогую меховую мантилью – подарок жениха, и ужасный венец, швырнуть их в лицо да хоть бы той персиковой красавице, и сбежать в свою комнату. А лучше – вон из замка, где пять лет темные стены и змеи в драгоценностях тянут из нее жизнь.