Диана Хант - Наложница дракона

Сначала он просто смотрел на меня долгом взглядом, от которого хотелось скрыться, затем, дернув уголком рта, заговорил.

– Ты не обернешься, дочь. Ни здесь, ни где-то еще на землях Огненного дракарата, – величественно сказал он. – Потому что этого не хочу я. Ты не владеешь драконьей магией, при этом находишься в ее поле. В поле, где все драконы подчинены сильнейшему на глубинном уровне. И сильнейший во всем дракарате – я. Кроме того, твой дракон юн. И он, как и все остальные, на инстинктивном уровне покоряется силе. Здесь я – средоточие силы, дочь.

Не успела я толком осмыслить сказанное, отец жестко припечатал:

– Когда войдешь в дом мужа, средоточием силы станет твой муж.

– Но, – вырвалось у меня изумленное. – Но ведь ты сам сказал, что я дракон…

Меня окинули пристальным взглядом с ног до головы. Причем непонятно, остались довольны увиденным, или нет.

– Тем более сильных сыновей ты подаришь своему господину, – невозмутимо ответил отче.

Вдох-выдох. Привести дыхание в норму. Он не должен знать, что довел меня. Не дождется. Еще раз вдох-выдох.

– У меня никогда не будет господина, – процедила я. – Я личность, я женщина и я дракон. Рада была знакомству, но злоупотреблять твоим гостеприимством я не собираюсь.

Отец иронично приподнял бровь.

– Вот как?

– Именно, – кивнула я. – Именно так. Я сюда вообще ради Альма-матер приехала. Туда и направлюсь.

Я всего ожидала, но только не смеха. Жесткого. Властного. И, что особенно обидно, искреннего. Смеялся отче долго и с удовольствием. А когда стих, за спиной что-то зашуршало.

Я оглянулась – на подоконнике сидела кошка. Белая, пушистая, с треугольной мордочкой. Должно быть с ветки раскатистого дерева на подоконник перебралась. Я толком вид из окна разглядеть не успела, но то, что справа дерево растет, заметила.

Не обращая на нас с папахеном решительно никакого внимания, котейка уселась на солнышке и принялась умываться.

И тут отец меня потряс.

Величественно прошествовал мимо открывшей рот меня, прямо к пушистой гостье. А потом… принялся гладить ее. Кошка умываться перестала, глазищи сощурила и на морде абсолютное блаженство. Замурчала так, что мне, шагах в пятнадцати, слышно, как будто у нее там басы встроенные. Мурлыча с каждой секундой все громче, она принялась тереться об огромную ручищу отче, изгибаясь при этом и норовя обхватить родительскую конечность пушистым хвостом.

– Удивительные создания кошки, правда? – как ни в чем ни бывало, обратился ко мне отец, повернувшись.

Я только и могла, что ресницами хлопать.

– Такие мягкие, такие приятные на ощупь… и при этом независимые. Только их независимость немного другая, чем в твоем понимании, дочь. И все же они гармоничны. И в этом мудрость природы. Женщины похожи на кошек.

– Да уж, похожи, – скривилась я. – Куда там! Вон эти, которые на «джошу» откликаются, а не на свои имена, прям такими независимыми были, когда у твоих ног копошились. Прямо как кошки. Тьфу, смотреть противно.

Отче посмотрел на кошку, на меня и как-то задумчиво пожевал губами.

А потом гладить белую шерстку перестал, убрав руку за спину. Кошка выгнулась, мол, куда делись погладушки? Еще хочу! Недолго думая, она спрыгнула на пол и начала тереться о ноги родителя. Тот продолжал смотреть на меня и при этом победно улыбаться.

Затем побарабанил пальцами по подоконнику.

Пушистая, видимо осознав, что снисходить до нее не собираются, одним прыжком вскочила на подоконник и с блаженством подставила спинку под новую порцию ласки.

– Вот какая польза от кошек, Таши? – спросил отец, словно в пустоту и впервые назвал меня по имени. – Кроме того, что они красивые, мягкие и пушистые? Никакой.

– А мыши? – вырвалось у меня и на меня же посмотрели как-то с сожалением.

– Но их приятно гладить, на них приятно смотреть, когда их кормишь, они мурчат, – продолжал воспитательную работу отче. – То есть получается, одна цивилизация живет за счет другой, и при этом все довольны, потому что все на своих местах. Если бы кошки задумали состязаться с нами в силе… Боюсь, их бы ждала незавидная участь.

И снова окинул меня оценивающим взглядом.

– Я поняла, куда ты клонишь, – чувствуя, что силы возвращаются, а значит, закипая от ярости, сказала я.

Вот понимаю, почему мамуль все сделала, чтобы мы с папахеном не встретились. А еще Исам вспомнился. И подумалось, что не все драконы такие уж шовинисты. Некоторые, должно быть, в силу возраста, подлежат воспитанию.