Яся Недотрога - Дракон коварный, одна штука

Пролог

Рагар

В кабинете его величества Сарраса царили тишина и спокойствие. Отец допивал свой утренний чай, а я стоял у дальнего окна и неодобрительно смотрел на небольшой внутренний плац. Там сейчас упражнялись гвардейцы из элитного дворцового полка, и тренировка шла как-то вяло.

Окно, что ли, открыть? Крикнуть им, чтоб пошевеливались? Личной инспекцией пригрозить?

Я кивнул этой мысли, но осуществить задуманное не успел – дверь распахнулась и в кабинет стремительно вошёл Виррион. Брат добрался до большого гостевого кресла, рухнул в него и выдохнул:

– Эти дети меня доконают! Они не драконы, а настоящие демоны! Всё утро, с самого рассвета носятся по замку и визжат!

Наш отец, его величество Саррас, широко улыбнулся, а Виррион насупился:

– Не смешно! Ещё немного, и я начну изрыгать пламя без всякой смены ипостасей!

– Не начнёшь, – отец улыбнулся шире. – Я же не начал.

– Да просто ты… Да мы вообще не такими были!

– Не такими? – король весело фыркнул. – Ага!

Возмущение Вирриона резко усилилось. Брат явно собирался поспорить, чьи дети хуже, но тут заметил меня.

Миг, судорога по лицу, и выражение стало совсем другим, почти безмятежным. Секунду назад Вир полыхал, а теперь превратился в этакого старца с горы Мудрости, познавшего Вселенскую суть.

Его голос тоже прозвучал благостно:

– Рагар, и ты здесь? Какая неожиданность. Забудь, что я сейчас сказал. Речь шла вообще о другом.

Я тихо рассмеялся, а Виррион продолжил:

– Дети – это прекрасно. Иногда они, конечно, шалят и могут показаться совершенно невыносимыми, но это лишь иллюзия. В действительности дети – это…

Договорить Вирриону помешала вновь распахнутая дверь.

В этот раз в кабинет ворвался Дэррек. Как и Вир, мой второй брат, не глядя, промчался к гостевому креслу, упал в него и воскликнул:

– Зачем я женился на этой курице?

Обращался Дэррек к отцу, одному из мудрейших драконов восточного побережья.

– Я, видите ли, про годовщину нашего знакомства забыл, – продолжил бушевать Дэрр. – Про годовщину первого поцелуя тоже не вспомнил! А я… Я дракон, а не Летописная книга. Говорю ей: дорогая, прости, давай я тебе бриллиантовое колье подарю? А она…

– Что она? – заинтересовался родитель.

– Велела засунуть это колье себе в жо…

Дэррек резко замолчал. Просто наконец соизволил оглядеться, тоже обнаружил меня и весь гнев моментально «испарился».

– Рагар? – прозвучало удивлённо. – Какая неожиданность. Как твои дела?

Дэрр притворился, будто ничего про жену не говорил, и я снова рассмеялся – уж слишком забавно выглядело это актёрство.

Брат, разумеется, понял.

– Всё не так, как тебе показалось, – сказал он. – Супружество – это прекрасно. Любовь – чувство, которое окрыляет, делает нас лучше, толкает на подвиги…

Я не выдержал, и смех превратился в хохот. О, да! Разумеется! Только, чур, без меня!

– Рагар, хватит ржать, – Виррион тоже не выдержал.

– Заткнись и прекрати нас бесить, – поддержал брата Дэррек.

– Спокойнее, парни, – махнул рукой отец. – Это вопрос времени. Когда-нибудь и Рагара накроет.

– Что накроет? – в кабинет очень некстати проскользнула ещё и матушка. Как всегда нарядная, с причёской, окутанная восхитительным ароматом духов.

Повисла короткая пауза. Виррион перестал метать молнии, Дэрр скрипеть зубами, а я прекратил смеяться, но улыбался по-прежнему широко.

– Мы всё о том же, – объяснил королеве отец.

– О… – матушка бросила на меня понимающий взгляд. – Бедный мой мальчик… Потерпи ещё чуть-чуть, я уверена, ты скоро встретишь свою пару.

Я закатил глаза.

– Любовь ведь не спрашивает нашего разрешения, – продолжила добивать матушка, чьи слова почему-то всегда действовали на нервы гораздо сильнее, чем выступления отца или братьев. – Она приходит, поселяется в нашем сердце, и…

Королева скользнула к его величеству Саррасу и обняла за плечи. Папа просиял, поймал хрупкую женскую ладошку и принялся целовать. Родители любили друг друга, я видел это и всегда знал. Впрочем, в семейной жизни братьев, невзирая на «демонов» и «куриц», тоже всё было прекрасно. Но!

Нет.

Нет, и ещё раз нет. И даже не обсуждается.

Когда-нибудь позже, когда мне надоест трезво мыслить, жить в тишине, когда осточертеют собранные таким трудом сокровища и захочется чего-то убийственного, я… так и быть, подумаю о женитьбе. Веков этак через пять.