Мика Ртуть - Строптивая невеста

Как у Мориса.

Ольга даже перевела взгляд с одного на другого, чтобы убедиться: ей не показалось. Только у Мориса черным был левый глаз, а у Ренара – правый.

Тайна. Здесь определенно какая-то тайна. Похоже, учеба в Академии обещает быть крайне интересной!

– Мефрау Ольга. Я же говорил, что мы скоро встретимся снова, – сказал горбун, становясь на одно колено и целуя ей руку.

То ли от прикосновения (его магии, только магии!), то ли от глубоких бархатных обертонов его голоса по всему телу побежали мурашки.

– Вы знакомы? – скривился Морис, и тут же в его глазах вспыхнул алчный огонек.

– Представь себе, – хмыкнул Ренар и снова перевел взгляд на Ольгу: – Не сердитесь на этого несчастного. Ему с детства кажется, что у него отнимают игрушки. Но вы-то не игрушка, не так ли, мефрау Ольга?

– Почему-то мне кажется, что игрушки у кузена отнимали именно вы, Ренар.

– Ну что вы. Мне всегда хватало своих. Ведь я не имею привычки их ломать.

– Вы не могли бы встать, Ренар? Кстати, раз уж вы так увлечены дележом того, что детям не игрушка, позвольте я представлю Элизу Татчер.

Рядом послышалось недовольное фырканье Мориса, чуть дальше – еще более недовольное фырканье мефрау Брильен. Но их заглушил мелодичный и самую капельку насмешливый голос Элизы:

– Рада знакомству, герр Соланж.

– Ренар, милая Элиза. И прошу, на ты. Правила Академии настаивают на равенстве и братстве.

Ольга чуть не прикусила язык. Привычка – страшная сила, чтобы обращаться к однокурсникам на ты, придется постоянно себя контролировать. Но ничего. Справится.

– А этот дивный цветок зовут Фионифиелла Амалия Лаберкуль-Амбуазье де ла Брильен, – со странным злорадством сообщил кузену Морис. – Та самая!

Во взгляде горбуна на Фифу Ольге померещился натуральный ужас. Очень короткая вспышка ужаса.

– Мефрау, – поклонился он, пряча глаза.

– Доброго дня, – холодно кивнула Фифа, не трудясь скрывать отвращения к внешности своего будущего однокурсника.

– Мефрау скучает, так что ты покажешь ей Виен, кузе-ен, – с еще большим злорадством заявил красавчик.

– Мори-ис?!

– С чего бы?!

Возмущение в обоих голосах было настолько одинаковым, что Ольга хихикнула. Элиза – тоже.

– С того, что я занят, – безобразно самодовольно пояснил красавчик. – Я же должен провести экскурсию по Академии двум нашим боевым подругам, Олье и Элизе. Видишь, кузен, тебе достается самая великолепная и блестящая девушка Академии, гордись!

– Сразу двум? Твоей невесте это не понравится, кузе-ен.

– Не моей, а твоей невесте, кузе-ен. Я – совершенно свободен и таковым останусь.

– У тебя есть невеста? – расстроенно переспросила Фифа. – Но ты же…

– Нет у меня невесты. Нет! – Морис разозлился. – Да чтобы я женился на этом… этой…

– А приде-ется, – злорадные нотки в голосе Ре-нара тоже звучали чарующе, что безмерно удивляло Ольгу. – Ты же красавчик, тебе и…

Родственную перепалку, за которой она наблюдала с превеликим интересом, прервал грохот распахнувшейся ректорской двери. Из нее вылетел взъерошенный и шатающийся парень характерной испалийской наружности. Ольга даже попыталась заглянуть в кабинет за его спиной – не гонится ли за беднягой чудовище.

– Герр… как вас там, заходите, – ошалело пробормотал абитуриент (неудавшийся?) и побрел к ближайшему стулу, не глядя больше ни на кого и явно путаясь в собственных ногах.

Оба «кузена» шагнули к двери одновременно, так же одновременно смерили друг друга презрительными взглядами и попытались друг друга отпихнуть. Ольга опять хихикнула, и опять не одна: они с Элизой быстро переглянулись.

– Мужчины! – сказала та, и сказала этим все.

– Заходите оба! – раздался голос доктора Петера Курта.

Ольга вздохнула. Приближалось самое тонкое место ее плана. С доктором Куртом они не раз встречались – и в опере, и на приемах. А задолго до того он вел переписку с ее отцом, в которой обсуждал в том числе будущее обучение Ольги в АМН.

Отчасти поэтому она надеялась, что доктор Курт не станет уговаривать ее выходить замуж за Гельмута и не откажется принимать у нее экзамены. Ведь он всецело предан идеям науки, а его статьи об интеллектуальном и магическом равенстве мужчин и женщин постоянно мелькают в прессе.

– Готовь свои целительные заклинания, моя прелесть, если я вернусь раненым – ты меня спасешь! – обернулся перед самой дверью Морис и подмигнул Ольге.

На что едва не заработал еще одно проклятие. Лягушачий язык бы ему очень подошел! Особенно на собеседовании с ректором. Просто чтобы доктор Курт сразу увидел, с кем имеет дело.