Вера Чиркова - Спящий красавец

– Мне бы никогда не хватило на такое терпения, – спокойно призналась её величество Беатрис Вторая, придирчиво оглядывая строгую роскошь просторного проходного зала, выбранного для проведения необычного мероприятия.

Витражи высоких окон, тянувшихся вдоль наружной стены, расписывали замысловатый узор наборного паркета веселыми цветными бликами дотягивавшимися до неглубокой ниши во внутреннем простенке. Игра светлых пятен придавала сказочной таинственности размещенному за стеклянной перегородкой ложу.

Там, на высоко взбитых перинах, пышно задрапированных отделанным изысканной золотой вышивкой шелковым покрывалом, мирно спал статный красавец, одетый в самый роскошный костюм из белой парчи. Его слегка вьющуюся гриву русых волос венчала королевская корона, а наискосок через грудь тянулась золотая перевязь, удерживающая усыпанные каменьями ножны, хранящие родовой кинжал.

– А мне хватит, – упрямо объявил он, распахивая темно-серые глаза, – всего-то два часа утром и два вечером. Они же пойдут быстро, чего ждать, когда человек спит?

– Но если тебя раскусят или сам проколешься – я ничего не знала – предусмотрительно предупредила его матушка, – но ругать и падать в обморок буду всерьёз.

Король протянул руку и нажал потайной рычаг. Стекло медленно втянулось куда-то внутрь стены и его величество ловко спрыгнул с довольно высокой постели. Снял корону и перевязь, небрежно кинул на ложе и, расстёгивая на ходу камзол, направился к окну.

– Я не против, ругай. Можешь даже отвесить пару оплеух, буду только благодарен. Заслужил.

Он распахнул окно, с наслаждением вдохнул свежий весенний воздух, напоенный ароматами цветущих яблонь и снова обернулся к матери.

– Вели Матту расширить вентиляцию, там душновато.

– Скажу, – пряча вздох, кивнула она, и тихо добавила, – а бить не стану. Никогда не била, ты же знаешь, я против подобных методов. Тем более, ты, Тервальд, и сам себя уже сто раз морально высек.

– Так ведь за дело, – пожал плечами его величество и с досадой стукнул кулаком по резному подоконнику, – Так сглупить!

– Неправда! Каждый на твоем месте растерялся бы! – ринулась на защиту сына ее величество. – и это вообще было делом твоей охраны! Куда они смотрели?

Да знала она уже, куда. Не раз слышала за эти месяцы. Он и сам давно разобрал по секундам тот проклятый осенний день и отыскал все свои ошибки. Легкомысленные, беспечные до глупости, и потому еще более обидные. Не подобает королю совершать такие всего за пять лун до своего последнего совершеннолетия. Двадцать семь – важная веха, возраст, когда можно единолично выбирать советников, друзей, спутницу жизни и просто править страной, наконец. Сейчас этот момент уже близок… всего несколько дней осталось, и не только Тервальд, все королевство заранее готовится к знаменательному событию.

А тогда, поздней осенью, тоже заблаговременно готовились к большой королевской охоте. Несколько десятков егерей и сотни нанятых селян чистили и прорубали тропы, освобождали от камней и бурелома просторную поляну, выбранную ареной решающей схватки с огромным секачом. Еще возводили вокруг высокий забор из бревен, а над ним – галерею для самых азартных зрителей. И маскировали все это еловыми и можжевеловыми ветвями, чтобы зверь загодя не учуял запах толпы и не опомнился. Или не ринулся на зрителей.

Казалось бы, предусмотрели все возможные случайности и повороты судьбы, везде поставили указатели направления и знаки, на опасных участках караулили егеря, за ареной следило трое магов. Но беда, как чаще всего случается, пришла откуда никто не ждал.

В тот раз, как и обычно, Тервальд был в группе загонщиков. Опытные собаки подняли с лежки матерого зверя, разозлили и начали заманивать на тропу, ведущую к арене. Секач бесновался, гонялся за изворотливыми врагами и все более приходил в неистовство. В его маленьких глазках горела ярая ненависть, с клыков капала пена, а на носу расползалось кровавое пятно, кабан где-то поранился, и это добавляло ему бешенства. Но короля тревожил не он, а Линд, молоденький помощник, недавно назначенный секретарем. Юноша чуть не на коленях напросился в эту группу, заверяя всех, что он уже не раз охотился с отцом.

Теперь же, по его белеющему лицу и сжатым до боли кулакам, все окружающие понимали, что парнишка солгал. Или дичь прежде была посмирнее. Тервальду следовало бы отругать лгуна, и оставить на месте, под присмотром надежных егерей, но тот выглядел все более жалко, того и гляди в обморок рухнет. А это позор на всю жизнь, злоязыкие придворные еще не один год будут дразнить незадачливого охотника и на всех приемах и балах колоть упоминанием конфуза. И вроде поделом бы, но во всем другом парнишка просто клад. Быстрый, ловкий, внимательный. И память хорошая и почерк отличный. И не пьет, не гоняется за горничными, и ни с кем не объединяется против их мнимых врагов.