Галина Гончарова: Во славу короля!

Как зеркало своей заповедной тоски,

Свободный Человек, любить ты будешь Море,

Своей безбрежностью хмелеть в родном просторе,

Чьи бездны, как твой дух безудержный, – горьки;

Свой темный лик ловить под отсветом зыбей

Пустым объятием и сердца ропот гневный

С весельем узнавать в их злобе многозевной,

В неукротимости немолкнущих скорбей.

Ш. Бодлер «Человек и море»

Уэльстер. Кардин, королевский дворец.

– Ты сильно подвел меня, Харни.

Королевский кабинет как нельзя более подходил его величеству Гардвейгу, которого еще в юности прозвали Золотым Львом Уэльстера.

Что же было в королевском кабинете?

Разумеется, львиная шкура. Даже несколько – на стене, на диване, на полу перед здоровущим камином. В Уэльстере лев был только один, снимать шкуру с короля никто бы не осмелился, а потому львиные шкуры везли аж из Ханганата. Обитые коричневой с золотистыми прожилками тканью стены, такие же тяжелые портьеры, темный паркет и темного, черного дерева мебель. И на фоне этой темноты – Гардвейг.

В затканной золотом одежде, сияющий, подавляющий…

Его величество знал, как правильно встать и как сесть, чтобы произвести более грозное впечатление. А что удивительного? Раз уж комедианты на подмостках этим пользуются, почему бы королю что-то у них не позаимствовать? Так, чуть-чуть…

Но сейчас его величество не стремился подавлять и растаптывать. Сейчас голос короля звучал грустно, ему было тоскливо и плохо. Не от болезни – эта коварная змея покамест отползла, копила яд, давая передышку измученному телу. Но кто изгонит демонов, терзающих душу?

Гардвейг сидел в кресле у камина и смотрел на огонь.

Старый, усталый лев, которому не нужны уже львицы, не нужен прайд, не нужен стремительный полет по пустыне – было бы тепло, кусок мяса и добрая рука, которая расчешет гриву. Рано или поздно даже самые страшные хищники стареют.

Альтрес понимал это, и искренне сочувствовал королю, но старался этого не показывать. Ни вздохом, ни взглядом. Есть вещи, которые Гард не простит даже брату.

В отличие от своего короля, шут был одет нарочито просто, кожаные штаны и жилет коричневого цвета, такие же сапоги, белая рубашка с шейным платком. Сейчас он не на работе… то есть – на своей второй работе.

Сейчас Альтресу не надо кривляться под личиной шута, здесь и сейчас разговаривают король – и глава его тайной службы.

– Эдоард требует мою голову?

Реверансы тут неуместны. Король и его брат всегда говорили откровенно – максимально откровенно для людей их положения.

О чем-то умалчивал Лорт, что-то оставлял без внимания Гардвейг – есть вещи, к которым лучше не прикасаться. И завоняет, и не отмоешься. Но не здесь и не сейчас.

– Нет. Нам повезло.

Альтрес перевел дух. Тоже незаметно.

Чего уж там, брата он любил больше своей жизни. И голову положил бы за него, не глядя. Но вот именно здесь и сейчас… нельзя ли получить отсрочку? Лет на пятнадцать? Ладно, хотя бы на десять!

Не потому, что Лорт боялся смерти, нет…

Он боялся, что Уэльстер рухнет после их смерти.

Какова главная ошибка множества политиков?

Элементарно. Они слишком боятся вырастить себе преемника. А то ведь как может быть – король еще не умер, а «да здравствует» уже закричали. Бывали в истории примеры. А умирать не хочется, хочется доцарствовать и уйти, но даже в природе молодой лев убивает более старого. В чем-то люди идеально копируют животных, а чем-то еще и урок жестокости им дадут. Даже самым страшным хищникам.

С Гардвейгом все было еще печальнее.

Будучи несколько раз женат, сыновей он получил только в последнем браке, с Милией Шельтской, а ведь ребенка совершенно недостаточно родить! Его надо вырастить!

Выучить, вложить ему в руки державу, короновать, и точно знать, что он – способен. Что он удержит. Что страна не захлебнется в крови и огне, когда он окажется на престоле. Гончарам легче – их ошибку разбить можно, и никто о глиняной посудине не заплачет. А тут за каждым решением человеческие жизни.

Не получится из тебя гончара – иди в плотники. В булочники… а вот с должности короля увольнение не предусмотрено. С нее уходят только на тот свет, а иногда и близких за собой тянут, заливая страну кровью. Именно поэтому Лорт готов был и покориться, и торговаться за отсрочку – не пришлось. Гардвейг рассказывал сам.