Ирина Снегирева: Удержать ветер. Книга 2

– Я был неправ,простите, – тут же отозвался Огюст Версальский, но его глаза блестели каким-то азартом. – Вы сердитесь?

– Нет, Ваше Высочество, – отчеканила я, стараясь придать своему тону холодность, словно сейчас разговариваю с мраморной фигурой. – А потому, прощайте.

Гордо подняв нос и придерживая чудом не слетевшую шляпку, я ушла. Даже мои каблучки звонко стучали, громко выражая мое недовольство произошедшим инцидентом. Во мне кипело возмущение. Но все же, пока возвращалась туда, где осталась моя семья, мысли о поцелуях в моей жизни сами ко мне в голову. Мне было с чем сравнить. Самый первый поцелуй, с Лео, который произошел украдкой, в доме у моей подруги Сильвии. Он не был наивным и мне не понравилось. Все равно в поцелуе сквозило что-то не то. Я же сама позволила прикоснуться к себе чисто из любопытства, но не более.

Второй раз…он же третий или пятый, а так же сто сорок седьмой… все это касалось нежных и таких откровенных поцелуев губ князя-оборотня, которого я буду вспоминать, пока дышу. Я не могу дать определения для них. Желание? Да! Причем непреодолимое. Страсть? Да! Всепоглощающая! И я готова гореть и таять в этом вечно. Руки сами собой потянулись к лицу, потому что до сих пор мне казалось, что ощущаю ЕГО касания и ЕГО поцелуи на моих губах.

А вот поцелуй Огюста Версальского был дерзок и нагл. Он явно не привык к отказам и, возможно, никогда их не получал. Теперь ему захотелось поразвлечься за мой счет. Я даже не поняла, жесткие ли губы у принца или мягкие, настолько во мне сильно было возмущение в тот момент. Приближаясь к месту отдыха моих родных, я сбавила ход, расправила плечи, твердя себе, что многое можно прочесть по лицу и призывая свою выдержку на помощь. Потому что быть раскрытой книгой ни для кого не хотела.

Вскоре мы покинули радушную императорскую семью, дав слово, что непременно приедем еще. Я могла бы сейчас поставила под сомнение свои желания на посещения монаршей четы, но прекрасно осознавала, что не всегда получится избегать поездок. Поэтому твердо решила, что гулять одна, даже по излюбленному парку императрицы, точно не буду. А вот Ник был рад нашей поездке и даже те несколько пятен, что он посадил на куртке во время падения, не могли испортить настроение бабушке. В конце концов, всему свое время.

А дома нас ждал сюрприз. Приятный и даже очень.

Письмо от мамы, которое мы перечитывали несколько раз. И я даже ушла к себе, чтобы проникнуться этими строками в тишине и попасть в атмосферу родной Белогории:

"….У нас сошел снег и теперь Леля целые дни напролет рисует в саду. Радомир пригласил ей учителя, который теперь будет давать уроки рисования девочке.…В Прибрежном княжестве было сильное наводнение и хорошо, что это случилось весной, а не летом, когда подрастает урожай…Ксюша, милая, надо же, как неудачно вышло! Власт не успел с вами попрощаться, он и был очень расстроен, просто потерян. Он смог приехать только спустя два дня, думая, что застанет вас с Хадерсонами. Но ведь вы выехали раньше, поэтому так все и вышло!….Но ничего, ты еще вернешься и со всеми еще не раз увидишься…"

Я подошла к окну и невидящим взглядом уставилась вдаль. Он приезжал и не застал меня. Наверное, это и к лучшему. И, по— моему, очень удачно! Ведь кто знает, что бы тогда произошло между нами. Что бы мы друг другу наговорили? Сцена с упреками или обидами? Почему-то мое сердце и сейчас не готово, и не хочет услышать его слова о сестре и свадьбе. Наверное, мне было бы трудно держать лицо перед всеми, как того требуют приличия и хотелось бы мне самой.

Значит, так и надо. Не судьба…

Шли дни, которые сменялись неделями. И вот уже на смену скромному апрелю пришел буйный май, наполненный пышным великолепием роскошных и ярких цветов. Мое ежедневное расписание – пять часов занятий с учителями, а затем я была вольна заниматься тем, чем захочу. Теоретически. На самом деле почти каждый день мы с Ником ездили к Хадерсонам. Полковник, не примирившийся с мирной жизнью в последнее время решил заняться разведением лошадей за городом. Он предпочитал заводить в основном те породы лошадей, которые хорошо зарекомендовали себя в бою. Со слов моего дедушки, император знал об этих увлечениях дядюшки Якоба. А после того, как полковник преподнес в честь дня рождения принцев трех одинаковых вороных жеребцов, которые очень понравились мальчишкам, Август и вовсе приказал на вывеске разместить символ монаршего благоволения – маленькую корону.