Виктория Стрельцова - Невеста Жнеца

– Хель, – пальцы Стива едва коснулись моего локтя, вырывая из мрачных дум, – ты меня слышишь?

Я кивнула.

– Сделаем перерыв, – отрешенно произнесла я, поднимаясь со стула. – Продолжим после обеда, Стив.

– Надеюсь, Хельга, ты сделаешь правильный выбор. Меня спасать не нужно. Спасай себя, – произнес парень. Его слова ударили в спину, словно кнут.

Разве можно спасти того, кто уже мертв?

Работа в отделе кипела. Сотрудники сновали по коридорам, вежливо приветствуя меня скупыми улыбками. Кажется, после исчезновения сестры они боялись говорить со мной. Старались как можно скорее ускользнуть, не терпели моего общества. Даже пять долгих лет ничего не исправили. Время лишь все усугубило. Или всему вина – я? Сестру все уже давно похоронили и лишь я по сей день собираю крупицы, чтобы восстановить картину того рокового дня, когда видела ее в последний раз.

Пять лет назад

Квартира на Блэк-стрит

– Дорогая, ты в порядке? – Мой голос звенит в тишине пустой квартиры.

Я заглядываю на просторную кухню, где в полумраке поблескивают за стеклом огни ночного города. Обхожу по периметру гостиную. В камине все еще трещит огонь, после того как мы с сестрой накануне вечером распаковали порошок из магазина «Бытовая помощь». Кто бы мог подумать, что даже в имитации камина с помощью пригоршни магии можно развести огонь? «К черту дымоход», – гласил слоган на серебристой упаковке, которая теперь смятая валялась на журнальном столике. Там же остались пара пустых бокалов, перепачканные алой помадой. Я же, в отличие от сестры, предпочитала нюдовые оттенки.

Голова болела, а в глазах до сих пор плясали разноцветные мушки. Мы должны были вернуться из городского паба до полуночи, но задержались до трех часов ночи. И теперь мое тело твердило мне одно злополучное слово: «зря».

– Эй, дорогая?

Я заглянула в гостевую спальню. Кажется, сестра отправилась спать туда. Я же улеглась на диване, прикрыв босые ноги мягким пледом.

Никого.

Проклятье, да куда же она подевалась? Уж не отправилась ли к жениху? Вчера они сильно повздорили. Впрочем, именно это и стало причиной нашей вечерней вылазки, о которой я теперь крупно жалела. Еще бы!

– Дорогая, ты там? – спросила, прижав лицо к двери, ведущей в ванную.

Мерное тиканье настенных часов жутко раздражало. В тишине пустой квартиры, окутанной полумраком, оно нагоняло жуть. Взглянула на циферблат.

– Тебе стоит поторопиться, дорогая, иначе я за себя не ручаюсь, – шутя произнесла я. Вышло плохо. В голосе сквозили паника и беспокойство. – Эй, это уже не смешно! Открывай!

Я дернула ручку и дверь, к моему удивлению распахнулась. Порыв холодного ветра ворвался через разбитое окно, подбросив мои длинные волосы.

– Проклятье, – прошептала я, переступая через осколки, разбросанные на ярко-зеленом коврике. Кроме них на нем было что-то еще. Что липкое, омерзительное, темное…

Пытаясь унять дрожь, я нагнулась. Ноги едва ли держали меня, сердце в груди отбивало неровный ритм, вот-вот норовя остановиться.

Я провела пальцами по длинному ворсу.

Неужели кровь?

К горлу подступила тошнота. С самого детства я едва не теряла сознание, при виде крови. И вот сейчас, в мои двадцать два года голова снова пошла кругом.

Чья же она?

Нет, нет, нет…

Я бросилась к окну, с трудом взобралась на тумбу, обхватила руками раму. Осколок стекла разрезал мою ладонь. По руке потекла кровь. В отличие от той, что была на ковре, она была теплой.

Вскрикнула от боли и принялась баюкать руку. Из глаз брызнули слезы. Не от боли, от отчаяния. На улице никого видно не было. Впрочем, будь там кто-то, разглядеть с четвертого этажа это все равно не представлялось возможным.

Громко выругалась, намереваясь спуститься с тумбы. Не вышло. Нога соскользнула, и я упала на пол, больно ударив плечо. Скуля, поднялась и подошла к зеркалу. Из него на меня смотрела перепуганная, перепачканная кровью, совершенно обезумевшая женщина.

«Мою сестру похитили», – пронеслось в голове.

Я бросилась в гостиную, где стоял телефон и принялась ожесточенно стучать по кнопкам.

– Ну же, ну же… Давай… Ответь же…

– Городской отдел сыска. Дежурный Хоукинс. Слушаю, – пробасил мужской голос.

– Теренс! – воскликнула я, и из моих глаз брызнули соленые слезы.

Окна городского отдела сыска как обычно были подернуты сиреневой дымкой. Бессменный дежурный Джон вращался на стуле, у основания которого было прикручено три колеса внушительного размера. Он едва ли обращал внимание на входную дверь, но я знала, что стоит только переступить порог здания и мое присутствие не останется незамеченным.