Салма Кальк - Женитьба дядюшки Жиля

А когда пойманный закончил говорить, то Севиль, начальник охраны, добавил:

– А ведь помянутый Жан-Люк де Кресси тут был, недавно только ушёл. Говорил с госпожой Мадлен, чего-то от неё хотел, кажется – чтоб к ним домой вернулась. Вроде угрожал под конец, так говорят те, кто был поблизости.

– И госпожа Мадлен пошла с ним говорить? – нахмурился Жиль.

– Пошла, – подтвердил начальник охраны. – Но не одна, а с дочкой вашего высочества.

О, и здесь Жакетта помогла, необыкновенная девочка, за что только господь наградил его такой чудесной дочерью!

– Значит, госпожа Жакетта обладает сведениями из первых рук, – заключил племянник. – С ней бы поговорить, а потом уже – с госпожой Мадлен. Не нравится мне вся эта деятельность господ де Кресси. Сами, можно сказать, выставили за порог вдову своего брата со всеми детьми, а теперь передумали? Как-то нехорошо это выглядит, да и является таким же, наверное.

– А с этим что делать? – кивнул Севиль на пленника.

– В подвал? – нахмурился Жиль.

– А зачем он нам в подвале? – усмехнулся племянник. – Ещё и кормить там его, паразита. Давайте лучше отпустим. Его не били, синяков и ссадин нет, вернётся он без девочки – вот пусть господа Кресси и думают, как он отсюда ушёл, что нам рассказал, а о чём смог умолчать. Можно ему даже небольшую денежку дать.

– Вы коварны, – усмехнулся Жиль.

– Какой есть, – поклонился племянник.

Когда за Андре Туссеном захлопнулась дверь наружу, Лионель сказал:

– И слежку за ним, немедленно.

Севиль кивнул, отдал распоряжение – и двое его людей выскользнули на улицу.

Теперь можно было разговаривать с дамами.

Жакетта пришла в гостиную сестрицы Катрин, где уже расположились и Жиль, и Лионель. Вежливо приветствовала тётку и кузена, оглядела Жиля, приложила два пальца к его правому виску. Очень своевременно – вернувшаяся было боль поутихла.

– Госпожа Жакетта, чего хотел от нашей гостьи болван Кресси? – сразу взялся за дело Лионель.

– Чтобы она вернулась домой. И он не обманывал – ему в самом деле этого хотелось, – усмехнулась Жакетта. – А госпоже Мадлен – вовсе нет. Что-то он говорил о том, что в доме без неё плохо, что её готов взять за себя любой из его младших братьев, и что он желает найти жениха для старшей дочери госпожи Мадлен, Аделин. Наверное, потому, что у девочки бесспорные магические способности. И под конец вправду угрожал – говорил, что сейчас с ней по-доброму, а больше так не будет. Госпожа Мадлен от всего отказалась и ушла, а его вывели.

Жиль просто кипел – какова наглость! Мало того, что эти насекомые вообще поднимают глаза на госпожу Мадлен, так ещё и пытаются ею командовать! Он жалел, что сам не видел этого де Кресси – чтобы уже показать ему, на каком он свете, и где на этом свете его место по праву рождения.

Лионель оставался спокоен – истинный церковник. И дознаватель.

– Благодарю вас, госпожа Жакетта, за подробный рассказ. Нужно будет отдать приказание – чтобы никого из Кресси и близко к дому не подпускали. Мы не желаем их здесь видеть. А сейчас, я думаю, нужно поговорить с госпожой Мадлен. Родич, вы со мной?

Жиль подумал, что ему очень хочется пойти и поговорить с госпожой Мадлен. Но он предполагал, что вряд ли она обрадуется, увидев его – после вчерашнего-то. Поэтому…

– Я вчера поступил с ней не слишком благородно, – вздохнул Жиль. – И сегодня разве что передал свои извинения.

Жакетта улыбнулась.

– Она их приняла.

– Вот и хорошо. Нет, если возникнет необходимость – я готов помочь ей любым возможным для меня образом. Но – только если возникнет необходимость.

– Пусть так, – усмехнулся племянник, – я буду иметь это в виду.

18. Неожиданное предложение

Луиза причитала. Одиль ругала братцев Кресси всех разом и каждого из четверых по отдельности, и живых, и покойного. Николь стояла с вытаращенными глазами, схватившись за голову и разинув рот. Шарлотта и Мари облепили Мадлен с разных сторон, и отцепить их можно было только под страхом смерти. Аделин сидела на полу, выпускала осветительные шарики и приговаривала: этот дядюшке Оноре по лбу, а этот – дядюшке Гектору за шиворот, а этот – дядюшке Жан-Люку в задницу. Мадлен не удержалась, рассмеялась, хоть и понимала – нельзя, с Аделин станется что-нибудь такое повторить в людях, и ещё сестёр подучить. Но так хотелось уже просмеяться или проплакаться – после всего, что обрушилось на неё за последние два дня. Или две недели. Или даже чуть больше… Но – не сейчас.