Салма Кальк - Анна и волки

Однажды Анну брали на зиму в столицу. Они ездили с бабушкой и Фрэнсис, тогда сестра ещё не была просватана, и останавливались в доме дальних родственников – у бабушкиной племянницы леди Марии. Как поняла Анна, дела в том доме шли получше, чем у её отца, и денег от арендаторов было побольше. Во всяком случае, хозяйкина дочка Агнес хвасталась, что на её новую юбку материнская вышивальщица пришила тысячу речных жемчужин. Тысячи жемчужин у Анны не было. Не было, прямо скажем, и десятка. Были хорошие длинные бусы, оставшиеся от матушки, но не разбирать же их на юбку!

Ладно, об этом можно подумать позже, а пока пришёл черёд лифа. Дымчато-серого, с алой подкладкой. В разрезах длинных рукавов снизу покажутся манжеты сорочки. Горловину Анна обрезала тоже по сорочке – пусть будет видно кружево. На холодные дни она потом из обрезков сошьёт тёплый партлет, им и прикроет свою бледную и прозрачную, как у всех рыжеволосых, кожу.

Дни летели за днями, Анна не отрывалась от шитья. Вот уже готова и подкладка лифа с толстыми шнурами для плотности, и пара металлических косточек под застёжку припасена, и крючки на застёжку найдены. Ленты пришиты, видимо, остальную красоту она вышьет красными нитками. Но – позже. Ночь на дворе, спать пора.

Анна задула свечу и на ощупь отворила тяжёлую дверь в свою спальню. Из-за перегородки слышалось тяжёлое дыхание бабушки – та в последний год завела привычку спать с ней в одной комнате. Будто в замке покоев больше нет, можно подумать! Сторожит её, не иначе.

Впрочем, Анна была свято уверена, что захоти она прогуляться, подобно некоторым дворовым девушкам, на ближайший сеновал с пригожим гостем или с кем-то из челяди, никто бы не узнал. Но ей совсем этого не хотелось. Да и пригожих гостей как-то давненько уже не случалось.

* * *

Анна не успела глаз сомкнуть, как её затрясли за плечо. Что там ещё случилось? Неужели мачеха взялась рожать среди ночи?

Она открыла глаза и увидела тоненькую среброволосую девушку в старинном прямом платье, как будто сшитом из прозрачных лунных лучей.

– Вставай, вставай же, луна восходит, кто в такую ночь спит? Кто хотел расшить платье так, как ни одна девушка в округе? – смеялась странная ночная гостья.

– Тише ты, бабушка же здесь! – ещё не хватало, сейчас как проснётся да как даст затрещину, она может!

– Она не слышит нас, она крепко спит, – смех девушки звенел, как серебряный колокольчик. – Идём скорее, пока не зашла луна, нужно торопиться!

Анне стало интересно – куда её так настойчиво приглашают? Спустила ноги с кровати, нашла на ощупь кожаные башмачки, хотела завязать шнурки, но девушка потянула её за руку к двери. Тогда Анна подхватила со стула плащ, набросила на плечи и как была в сорочке и башмаках на босу ногу, так и выскользнула за дверь.

Дверь даже и не подумала скрипеть.

– Куда мы идём? – как могла строго спросила гостью за дверью.

– Увидишь, – подмигнула гостья. – Где у вас самая густая паутина?

– Ну ты даёшь! – фыркнула Анна. – Какая у нас может быть паутина! Да бабушка убьёт на месте любую девчонку, если заметит неубранную паутину или, того хуже, паука!

– Думай, думай лучше! Луна скоро зайдёт, ты должна успеть!

– Под лестницами – нет… В кладовках только на неделе прибирались… В гостевых спальнях – тоже…

– Холодно! Думай дальше!

– Разве только на чердаке… – задумчиво сказала Анна. – Туда бабушка давно не поднималась, всё собирается, да никак не дойдёт.

– Теплее! Пойдём, проверим! – девушка схватила Анну за руку и потянула в сторону ближайшей лестницы на чердак.

Чердак был большим и отменно захламлённым, бабушкина нога не ступала здесь давно, а мачеха и вовсе никогда сюда не совалась. В углу громоздились старые сёдла и упряжь с серебряными накладками и тиснением. Рядом – прадедовы парадные доспехи и ещё какое-то ржавое железо. Гостья раздражённо фыркнула, глядя на эту груду. С другой стороны – сундуки с каким-то старым хламом. Туда-то серебряная девушка и потянула Анну.

– Эй, не верти головой! Смотри! – она показала Анне на что-то у стены, в этот момент луна, глядящая сквозь окошко в крыше, зашла за облако… и девушка исчезла.

Анна не успела удивиться, как кто-то снова затряс её за плечо.

– Анна! Да Анна же! Вставай, засоня! – бабушка, абсолютно реальная бабушка, а никакая не девушка из лунного света, будила её, ибо начинался новый день.

Анна верила подобным снам. Однажды, в далёком детстве, в таком сне ей явилась девочка её возраста и помогла найти ключ от материнского сундука, который Анна взяла поиграть и выронила во дворе. Позже, года три назад, серебристая девчонка, похожая на нынешнюю, привела её под толстое дерево на берегу речки, где дворовые девушки в запруде полоскали бельё. Там, в ямке между корнями, лежали ни много ни мало золочёные иглы, бережно завёрнутые в кусок тонкой кожи. Иглы были разные – и толстые с широким ушком, и тоненькие для бисера и жемчуга, и обычные, которыми шить ткань. С тех пор Анна других в руки и не брала, а этими очень дорожила и берегла, как самое большое сокровище. Ни одну иглу не потеряла.