Диана Маш - Детка, я твой!

– Кто-то, я смотрю, «Закон и порядок» пересмотрел?

– Кто-то прыгает выше своих полномочий?

– А может, кому-то снять номер и уединиться? – влезла в нашу перепалку Энджи, – правда, ребят, вы забыли где находитесь? Выступление поинтереснее, чем «Цирк дю Солей».

– Вот еще, с этим волчарой уединяться. Я себя не на помойке нашла, – фыркнула я и отошла на шаг от решетки. Кто знает этого психа, кинется еще, а я от бешенства не привита.

– Как хочешь, леденец, – пожал плечами парень, – я хотел предложить тебе комфортные условия своей спальни, а ты выбрала вонючую камеру.

– Имела я… в виду тебя и твое предложение! – прозвучало как-то неуверенно, даже для моего уха.

Не знай я, что Куки на подходе, может, и задумалась бы, ведь где-то там, внутри, под жгучей ненавистью, я вновь переживала те секунды, когда его клыки были глубоко в моей шее, а твердая плоть упиралась в мою попку…

– А вот я бы не отказалась, – протянула развалившаяся на досках Энджи, – зачем тебе эта крошка, я умею намного больше.

Взгляд копа метнулся в ее строну, медленно прошелся по красивому лицу и ладному телу, и я почувствовала, как внутри все похолодело и напряглось.

– Прости, рыжик, но ближайшие пару недель я практикую моногамию, – и что это значит? – увидимся утром, Лоллипоп.

– Мечтай, псина! – прокричала я ему вслед и показала два средних пальца.

Думаю, каждому знакомо такое чувство, когда пора бы поспать, зеваешь безостановочно, даже уже глаза закрыл и приготовился, но тут в голову начинают лезть тревожные мысли и о сне можно благополучно забыть.

Энджи, лежа на досках, тихонько посапывала. Мама Зола, привалившись щекой к стене, храпела, как раненый в ягодичную мышцу бегемот. А я слушала эту какофонию звуков и переживала за оставшегося без ужина и моих вечерних обнимашек Шабо. Пережить-то он, конечно, переживет, но вот мстить будет долго и со вкусом.

Мой рыжий персидский котяра, помимо основного, носил еще с десяток имен, среди которых чаще других упоминались – «Кусок шерсти», «Вонючка» и «Злодей», и поверьте, все они были заслуженными.

Доставшись мне по наследству от покойной бабули Мари, что славилась своим вредным характером, он так сильно напоминал ее как внешне, так и внутренне, что волей-неволей поверишь в реинкарнацию.

Но несмотря ни на что, я души не чаяла в своем пушистом монстре. Вот и сейчас сердце кровью обливалось, когда представляла его лежащим на моей половине кровати, в ожидании невезучей хозяйки.

– Картер, на выход, – звякнув железными ключами, какой-то новенький коп, сменивший на посту Майка, открыл решетчатую дверь и уставился на меня в упор.

Мои соседки по камере завозились, но глаз не открыли, а я не решилась их будить, подумав, что лучше обойтись без прощальных слов. Наши дорожки вряд ли еще пересекутся, так к чему лишние сантименты?

Проследовав за парнем до самой двери, что отделяла изолятор от остального участка, я дождалась, когда он ее откроет, переступила через порог и угодила в теплые объятия любимой Печеньки.

В новенькой пижаме, хлопая сонными глазами, она как лучик солнца озарила темноту подземелья в которое меня упек мерзкий обротень.

– Лоллипоп Картер, какого черта? – прошипела Куки, оторвавшись от меня и пройдясь неодобрительным взглядом по моим всклокоченным волосам, мятой одежде и босым ногам.

Каблуки я скрепила ремешками и закинула на плечо. Ноги нещадно ныли, и усугублять ситуацию пыточной обувью, – пусть и от именитого дизайнера, – не очень-то хотелось.

– Я ни в чем не виновата, – поймав внимательный взгляд дежурного копа, я наклонилась к сестре и зашептала ей на ушко, – Куки, прошу, скажи, что меня отпускают? Я так устала и хочу спать.

– Я связалась с Кевином, нашим адвокатом, он все уладил. Да и улаживать было нечего, у них ничего на тебя нет. Расскажи, кто тебя сюда привел, и я натравлю на него папочку.

Представив лицо Максимуса Картера, когда он узнает обо всех произошедших сегодня событиях, начиная с шайки схвативших меня бандитов и заканчивая ночкой в изоляторе, я пришла в ужас.

– Только не папочку. Умоляю, Куки, ничего ему не говори! – изобразив щенячьи глазки, я прикусила нижнюю губу и даже пару раз притворно всхлипнула, в попытке разжалобить сестренку.

– Хорошо, я подумаю, но ты должна все мне рассказать. Ничего не утаивая, – ее голос оставался твердым, но в глазах читалось беспокойство.

– Расскажу, только дай мне добраться до дома, принять душ и обнять Шабо.