Алена Занковец - Сердце Охотника

Я знаю, что очень скоро тебя увижу. Мое сердце колотится от этой мысли. Я безумно тебя люблю».

Выдыхаю. Отправляю письмо и выключаю компьютер.

Странно, что после вчерашнего я вообще смогла заснуть.

Из магазина я помчалась в свой старый дом. Улица Центральная, дом 18. Проскользнула в подъезд за одним из жильцов. У почтовых ящиков остановилась. Вскрывать их не так давно было моим любимым развлечением. Если тот, кто портит ценники в магазинах, знал об этом, он вполне мог оставить послание там.

Я осторожно просунула палец в круглое отверстие в дверце, нащупала то ли конверт, то ли газету и невольно коснулась волос там, где раньше завязывала их в узел. Теперь у меня не было шпилек. Но я знала, где их можно достать.

Следующие полчаса прошли как в бреду. Смутно помню, как бежала в ближайший магазин, как металась из угла в угол, ожидая окончания «технического перерыва», как бросилась обратно к дому, оставив продавщице солидную сдачу. В себя я пришла, только когда ощутила забытое и такое привычное мягкое давление металлического стержня в подушечку пальца.

Щелчок – и дверца поддалась. Я открывала ее медленно, с замиранием сердца, как книгу, обещающую долгое увлекательное путешествие.

Белый прямоугольный конверт с незаполненными полями адресата и отправителя. Не пустой. Я осторожно взвесила его на ладони. Очень легкий.

Крякнул и потянулся наверх лифт. Я заперла почтовый ящик и выскользнула из подъезда, спрятав конверт во внутренний карман куртки. Не сомневалась, что послание предназначалось мне. В каком же оно будет виде?..

Письмо? Пусть даже сухое, пусть в несколько строчек – я отлично умею читать между ними. Влюбленные разговаривают на своем, особом, языке. Для посторонних он точно шифр.

А может, в конверте фото Никиты? Изменился ли он за эти месяцы? Разгладилась ли морщинка возле губ, которая появилась за время наших скитаний? Отрастил ли он волосы или постригся коротко, и теперь мне будет щекотно проводить ладонью по его затылку?

Расскажет ли взгляд Никиты о его чувствах ко мне?..

Теперь послание лежало у меня за пазухой. Казалось, я чувствовала его тепло у сердца, и не от этого ли мой лоб горел?

Я поднялась на верхний этаж соседнего дома и вскрыла шпилькой замок на решетке, закрывающей выход на крышу. Со времен моей последней вылазки замок заржавел.

И вот я снова испытала это чувство: застыла, зажмурилась, забыла выдохнуть – на меня с разбега, со всей его ледяной страстью набросился ветер. Я не сразу уступила ему: стояла, прикрыв глаза, ощущая, как волосы секут щеки, как трепещет капюшон. А потом нашла свое любимое место у вентиляционной шахты, села и прислонилась к кирпичной кладке.

Конверт я распечатала уже без трепета, уверенная, что ждет меня только хорошее. Выложила содержимое на ладонь. Фантик от конфеты был мне знаком – такой, только скрученный в жгутик, лежал у меня в кармане. А затем я поднесла ближе к глазам билет на автобус. В один конец. Дата отправления – послезавтра. Десять утра.

Если это и было послание от Никиты, то он ничем не дал о себе знать.

Но солнце от этого не померкло. Я не сомневалась: кто бы ни был отправителем, этот билет так или иначе приведет меня к Никите. Послезавтра. В десять.

И вот теперь до отправления автобуса остается меньше суток.

Удаляю письмо из папки «Отправленные». Включаю на мобильном Alan Walker. Надеваю наушники. Перепрыгиваю через яму на перекрестке, салютую ржавому остову автомобиля, пересекаю дорогу… Не добежав до зеленых ворот, разворачиваюсь – и направляюсь к лесу через замерзшее поле.

Останавливаюсь поодаль, чтобы не цепляться за мелочи, видеть картину целиком. Впервые за семь месяцев мы с лесом снова оказались так близко. Снова молча вглядываемся друг в друга. Ветер пробирает насквозь.

Смотрю долго и пристально, пока не начинает казаться, что лес незаметно приближается ко мне. Тогда я разворачиваюсь и возвращаюсь домой.

Слишком тяжелые шаги для Волчицы.

Вскакиваю с матраса. Теперь меня врасплох не застать.

Пригибаясь в дверном проеме, входит Самец. Не спуская с него глаз, я поднимаю с пола цепи и сам застегиваю на своем запястье кожаный браслет. Я не уверен в себе так, как в них.

Вечер. Воздух серый, плотный. И мы в этой прохладной жиже – друг напротив друга. Один на один.

Волк смотрит в упор с таким вниманием, словно я что-то ему рассказываю. Я взгляда не отвожу. Невольно сжимаю кулаки. Цепи звякают. Но я тотчас беру себя в руки, теперь я сам из металла.