Анна Найденко - Собственность Харуга

Он – лед, а Милабелла – пламя, которое постепенно, шаг за шагом, растапливало его холод, меняло и подчиняло себе. Внутренняя стена льда помогала ему здраво мыслить, взвешивать все за и против. Вот какой правитель нужен! И что получается – Милабелла превращала его в тряпку? Нет, так не пойдет! Надо показать ей, кто здесь хозяин, кто главный!

Только вот его тело и чувства говорили об обратном – не подчинить, а защитить, не угнетать, а любить.

Харуг покачал головой, чтобы сбросить мысли о сладких, как нектар на вкус губах, о прикосновениях, которые убивали его изнутри. Он желал ее так, что тело дрожало. Успокоившись, он решил какое-то время избегать свою невесту, пока не найдет способ остановить это изменение. Ему нельзя меняться, это все испортит!

Мать Горри встретила их гостеприимно. Она расцеловала сына в обе щеки и с восхищением смотрела на его лицо, которое, казалось, не сильно изменилось с их последней встречи. Он возмужал и стал еще привлекательнее, чем раньше. Графну же она встретила с изумлением и пристально ее рассматривала, оценивая, насколько та подходит ее сыну.

Позже она причитала, что та настолько тощая, что нужно как можно скорее ее откормить. Стол ломился от яств. От пышных румяных пирогов сочился такой аромат, что Графна еле сдержалась, лишь бы не накинуться на них; блины с клюквой и творогом, щедро сдобренные маслом, так блестели, подогревали аппетит и просились в рот, что она сглотнула слюну; а при виде мясного пирога она и вовсе забыла, где находится – мяса она уже давным-давно не ела, а тут еще и жареный лук, и зелень, притрушенная сверху.

Пока она уплетала еду за обе щеки, не забывая о правилах приличия, сын и мать, не переставая, обсуждали все, что произошло в Ликдрии за годы его отсутствия. Они говорили о соседях, коснулись новостей, которые ее совершенно не волновали. Горри, в свою очередь, в двух словах рассказал о своем обучении во дворце, утаив от матери, что больше не владеет магией и сбежал оттуда, иначе стал бы кем-то похожим на зомби.

Графна отставила в сторону тарелку с вилкой и ножом и, поблагодарив умелую хозяйку за вкусный обед – чего мать Горри, конечно же, не услышала, полностью погруженная в общение с сыном – встала из-за стола и решила прогуляться.

От пестрых одежд и столь ярких красок у нее закружилась голова, пришлось присесть на деревянную лавку, чтобы не потерять равновесие. Ядовито-зеленый цвет листвы на деревьях пригвоздил к месту и заставил нахмуриться, от ярко-алых клумб с цветами резало в глазах, гроздья гиацинтов вдруг разрослись до несокрушимых размеров и казались громоздкими, от спелой зелени запершило в горле, а от леденцового петушка в руках пухлого малыша из глаз градом покатились слезы. Она удивленно вытерла влагу с лица и закрыла глаза, чтобы успокоиться.

Прохладный ветер привел чувства в порядок, она открыла глаза и посмотрела на глянцевую гладь океана, проглядывающую издали. Странно, но яркие цвета никуда не исчезли, а то, что еще недавно находилось вдали, теперь просматривалось как на ладони.

Списав все на усталость и резкие перемены за последнее время, она шла по каменной тропинке к океану. На нее косились люди. В отличие от ее безвкусного платья, щедро предоставленное старушкой, местные носили вызывающие одежды, даже старички. Белоснежные шелковые сорочки, штаны, высокие сапоги и красные с подкладкой плащи выдавали богатых мужчин. Женщины вальяжно расхаживали в бархатных и парчовых длинных платьях разных оттенков: фиалкового, небесного, макового, ослепительно желтого. Графна поймала себя на том, что эта гамма цветов напоминает ей смесь красок на холсте художника. Длинные волосы женщины заплетали в косы вокруг головы, а на ногах носили модные сапожки с пряжками и змеиными вставками. Своей кричащей одеждой местные так заявляли о своем уровне дара.

Графне тут же захотелось вернуться в родительский дом Горри и поскорее переодеться. Она прошла мимо таверны, вдыхая медово-облепиховый аромат какого-то крепкого напитка. Уловила взглядом горбатые холмы вдали и величественные, острые, как пики, скалы, прислонилась спиной к каменной стене. «Да что же это со мной происходит?» – недоумевала женщина. В глазах снова защипало и перехватило дыхание. Она приложила руку к руди, словно пронзенной сотней иголок.

– Вам плохо? – сперва Графна решила, что обращаются не к ней, но вскоре кто-то повторил свой вопрос. Глубоко вдохнув воздух, она открыла глаза и увидела перед собой костлявую женщину в темно-изумрудном изношенном платье и дырявых ботинках.