Елена Кочешкова - Шут. Книга III

Мрачные коридоры Лагона были путаны и наводили на Шута непреодолимую тоску. Как назло, он в какой-то момент умудрился свернуть не туда и очень скоро понял, что самостоятельно не выберется на верхние уровни. Лабиринт городской тюрьмы ветвился, путался, и вскоре Шуту стало казаться, будто он попал в чей-то дурной сон, бредовый кошмар… Крепко держа в руке небольшой факел, он шел все быстрее и молился о том, чтобы встретить хоть кого-нибудь, любого стражника, но все они как вымерли, а коридоры становились чем дальше, тем заброшенней. Лишь мрачные двери темниц безмолвно скалились своими зарешеченными оконцами, да свисала из углов паутина.

В конце концов Шут понял, что начинает впадать в панику. Он резко остановился и заставил себя вдохнуть поглубже. А потом на выдохе медленно открыл глаза по-другому.

Ох, лучше б он этого не делал…

Из другого мира Лагон виделся еще ужасней, чем наяву. Вся та скорбь, что таились в его стенах, немедленно обрушились на Шута липкой багровой сетью чужих страданий. От неожиданности он даже дышать перестал, но потом все-таки собрался с силами и заставил себя оглядеться, нащупывая путь наверх, прочь из этого кошмара. Кое-как Шут запомнил дорогу и поспешил вырваться назад в привычную реальность, где тошнотворное дыхание тюрьмы было менее ощутимо. Обратно он бежал, почти не глядя по сторонам, желая лишь одного – увидеть свет, яркий солнечный свет. Вдохнуть полной грудью свежий весенний воздух, напоенный ароматами пробуждающейся жизни.

Когда Шут выскочил прямо перед караульным, стерегущим дверь на лестницу, тот изумленно поднял бровь.

– Э, господин, что это с вами? На вас прям-таки лица нет… Да как вы вообще забрались в этот переход? Им никто не пользуется уж лет десять!

Шут понял, что ему и в самом деле «повезло» по-настоящему заблудиться. И кабы не чудесный дар, возможно, Руальд так и не нашел бы даже косточек своего друга в бесконечных переходах лагонской утробы.

Отвечать стражнику Шут ничего не стал. С трудом изобразил улыбку и ринулся наверх, благо дверь не была заперта. Караульный что-то сказал ему вслед, но слова эти до Шутовых ушей уже не долетели. С трудом дыша, он вывалился на тюремный двор и в изнеможении опустился наземь под первой попавшейся стеной. У него даже не осталось сил задуматься, отчего никому и в голову не пришло останавливать его, спрашивать, кто он таков, и уточнять, не преступник ли.

– Светлые боги… – пробормотал Шут, проводя рукой по лицу и пытаясь стряхнуть налипшую хмарь. Но богатое воображение продолжало рисовать страшные картины существования в стенах Лагона. Пытки, невыносимое ожидание казни, тоскливую бесконечность одинаковых дней в заточении…

А потом вдруг вспомнилась та ночь, которую он сам провел в темнице.

Запах нечистот, крысы, холод, страх…

К счастью, спустя пару минут, к Шуту подошел один из гвардейцев и вывел из этого полубреда-полуобморока.

– Господин Патрик! Вас там король обыскался. Не изволите ли пройти? – Гвардеец смотрел на Шута с недоумением, оно и понятно: не каждый день приближенные к Его Величеству люди подпирают спиной тюремные стены. Да еще и с таким видом, точно сейчас без памяти свалятся. – Может, вам водицы подать? – спросил он обеспокоенно и переступил с ноги на ногу.

– Не надо… – Шут отмахнулся как мог небрежно и поднялся с холодных каменных плит, делая вид, что с ним все хорошо. – Ведите лучше к королю.

Шагая следом за гвардейцем в кабинет начальника тюрьмы, он и сам удивлялся, с каких это пор стал так чувствителен. Мало ли неприятного, даже отвратительного было в жизни? Но чтоб вот так… совсем потерять над собой контроль, поддаться страху и тоске…

Все это было странно.

И Шут не хотел, да волей-неволей возвращался мыслями к вчерашнему происшествию. Он даже пощупал плечо сквозь рукав, хотя оно больше не болело. И все же мысли о том, что враги снова попытались добраться до него, не оставляли Шута до тех пор, пока он не оказался в большом, но весьма неуютном кабинете, где Руальд уже успел выкурить несколько трубок, поджидая своего друга.

– Пат, – король, хмурясь, посмотрел на Шута, – что с тобой опять, а? Бледный, как мертвец.

Шут поморщился: рассказывать о своей слабости ему не хотелось, даже если она была не порождением его ума, а делом рук недругов.

– Заблудился, – коротко сказал он и упал в соседнее кресло, потянувшись оттуда к пузатому кувшину, стоявшему перед Руальдом. В том, что посудина содержит отличное вино, Шут даже на миг не усомнился.