Регина Грез - Вероника из Тарлинга

Не дослушав, пораженная внезапной догадкой, она громко воскликнула:

– Вы были там, верно? Вы сами видели, что стало со Снегирями? Если так, не нужно прятать шрамы, вы могли бы гордиться ими… пусть позор ляжет на тех, кто с вами такое сотворил!

Едва вымолвив последние слова, Вероника в страхе зажмурилась, потому что лицо мужчины исказила гримаса досады. Решив, что задела его, она быстро залепетала:

– Умоляю простить! Я не желала нанести вам обиду, я только хотела сказать…

– Я услышал довольно!

– Вы не сердитесь? Моя прямота могла показаться вам оскорбительной.

«Что же со мной такое, я сейчас будто читаю наизусть признание госпожи Блюмквель в сцене на балконе из романа ссыльного барона де Моне… Зачем мне хочется выглядеть перед ним благородной дамой, напрасно… неловко…».

С чего бы вдруг ей стало необычайно важно его доброе мнение о ней, но в ответ рыцарь холодно проговорил:

– Ты же спешишь домой? И раз теперь мы соседи, нам в одну сторону. Держись за мою руку, чтобы не поскользнуться. Хочу быстрее доставить тебя старушке Марлен.

Немного смутившись, она приняла его предложение, и только робко спросила:

– Откуда вы знаете мою бабушку?

Голос мрачного спутника заметно потеплел:

– Вчера она немного посидела с нами у очага, Баффо налил ей горячей похлебки, а Ламарк предложил кусок цыпленка и ломоть бисквита.

– Сладкое ей нельзя!

– Именно так она и сказала, отказавшись от второй порции яблочного пирога. Теперь Ламарк хочет ее нарисовать. Когда сам немного поправится.

«Значит, они поселились с нами под одной крышей, и я уже сегодня могу еще разузнать о Маликоре… Но разве Лежьен болен…».

– А что случилось с вашим другом? Он не здоров?

– Пустяки, легкая простуда. Пара дней в постели, теплое питье и слабость пройдет. Марлен обещала найти в сундуках целительные носки из козьего пуха.

– Да-да, матушка всегда одевала мне их в холода… Они будто и впрямь волшебные – скоро помогут.

Он шел уверенным, четким шагом, стремительно увлекая ее за собой, и, слегка запыхавшись, Вероника уже без особых церемоний схватила его за рукав куртки.

– Вы лекаря искали сейчас? Господин Мальтер живет недалеко от дома барона д'Эберви. Но за услуги он берет серебро. Зато рядом с площадью есть лавка тетушки Барвинок. Так мы ее называем, она навестит Ламарка за вполне умеренную плату.

– Я ходил проведать коня и слуг. Они остались на Гостевом дворе у Хлебных ворот.

«Его друг болен, а он навещал коня вместо того, чтобы спросить совета целителя!»

– Жизни Ламарка ничто не грозит, – тихо заметил рыцарь.

– Вы умеете читать мысли?

– Твое молчание звучит осуждающе.

Вероника была растеряна – этот чужой человек за пару случайных встреч сумел вызвать в ней множество странных чувств: от неприязни и подозрения до глубокого интереса и невольной симпатии, ведь он был лично знаком с Контой.

Теперь Веронике захотелось, чтобы длинная, извилистая улица впереди не кончалась долго-долго. Идти под руку с Рыцарем было тепло и спокойно.

Конта не планировал снимать жилье в городе у мастеровых – то была задумка Ламарка. Уж очень хотелось ему поселиться среди простого люда, постичь душу ремесленников, окунувшись в их незамысловатый быт, разделить с ними стол и кров.

Потом на пути странников возникла Вероника – подвижная, словно ртуть, переменчивая, как небеса и чистая, как горный родник. Второй день ее образ поднимается в памяти – она сказала, ей нужна встреча с герцогом – что ж, это легко можно устроить. Наверно, подаст жалобу или прошение. Будет очень удивлена, узнав в случайном знакомом своего господина.

Баффо шепнул, что сродная сестра ее ни в чем не испытывает нужды, причем, отец их вовсе не погиб на войне, а является одним из самых родовитых людей в Тарлинге – до сих пор жив и довольно упитан. Однако Вероника старается не зависеть от его толстого кошеля. В таком случае, кроме старой Марлен у нее больше никого нет. Возможно, кто-то хочет воспользоваться непростым положением молодой швеи, склонить к дурным поступкам. Нужно ее защитить.

И вот новая встреча, словно судьба нарочно сводит их вместе посреди заснеженного города. Вероника уже не опускает глаза, не боится его внешности, а напротив, убеждает гордиться отметинами. Но ведь они получены не в бою…

Конта тряхнул головой, прогоняя воспоминания о сыром подвале замка Снегирей, где провел самые страшные часы в своей жизни.