Literary Yandere - Магия умирает

Если бы хоть кто-то знал, ей бы не стало житья в жандармерии. Не то что б служба и так проходила гладко: женщин начали принимать в жандармерию едва ли два года назад, но если бы кто-то пронюхал о связях Кенны, кто знает, в какую сторону изменилось бы к ней отношение сослуживцев? Она и так жила в мрачном предвкушении этой маленькой катастрофы.

Теперь она, разумеется, померкла перед лицом катастрофы большой. Настоящей.

Жрецы первыми забили тревогу, когда язычники объявили о своей новой Высшей. Многие правоверные, впрочем, тоже бросались в возникающие тут и там культы почитания мятежницы Мидж. Сами по себе они уже не были безвредны. Некоторые секты являли собой просто бандитские шайки – со всем вытекающим. Некоторые практиковали опасные для жизни ритуалы, стремясь повторить вознесение новой Высшей. Королевство дрожало в лихорадке, и даже новая королева не могла унять этот жар. Пока еще не могла, возможно: Ее Величество считалась женщиной благоразумной и дальновидной – не без причин. И недурно было бы просто ждать перемен, день изо дня выполняя свою работу – вот о чем мечтала Кенна. Но мир вдруг заболел не на шутку. В столицу начали сползаться слухи о том, что живые люди попадали в самое Иное, а затем даже возвращались оттуда. Мало кто мог внятно рассказать, что видел там, в загробном мире, и Кенна не без оснований полагала, что эти истории наполовину сознательная ложь либо же следствие по-деревенски крепко настоянного самогона.

Генералисса Стил не отрицала, что нередко так оно и было.

– Но ты же не будешь возражать, что к нынешнему дню у нас уже есть свидетельства людей, которым невозможно не поверить.

Кенна отвернулась, не отвечая. Она не хотела спорить, согласиться же претило ее сердцу. Наверное, кто-то действительно мог попасть в Иное и вернуться оттуда. Один человек из… миллиона? В конце концов, говорили, это когда-то сделала королева Фабиола. Впрочем, о ней еще говорили, что она обращается в волчицу. Но один из тысячи? Здесь, сейчас? Один из сотни?

– Со временем у нас будет один из десяти, кого кидало туда и обратно. – Прочитав мысли дочери по ее лицу, сказала леди Стил. Они с Кенной уже не раз вели подобный разговор и знали аргументы друг друга. – И я именно потому хочу поручить расследование этого дела тебе – потому что ты сомневаешься.

– И еще потому, что я не наследница трона.

– Ее Высочество, – леди Стил никогда не называла ее просто «племянница», Демиург знает, почему. – никогда не обладала той прилежностью и сноровкой, которые достались тебе от природы.

– Это у меня от матери. – Сказала Кенна таким тоном, чтобы генералисса поняла, что дочь не пытается сделать ей комплимент.

– Зато красивые ресницы от отца.

– Надеюсь, только они. Не хотелось бы мне лысеть в тридцать пять.

Леди Стил махнула рукой, обрывая дочь на полуслове. Время поджимало, генералисса чувствовала это. Точно демоны из Иного не просто появлялись на земле: практически лезли к ней в окно. Впрочем, прошлая жизнь леди Стил научила ее не исключать никакой возможности.

– В нагрузку возьмешь с собой жреца и охотника на демонов – да, теперь это действительно существующая профессия. Они сохранят тебе жизнь, когда ты будешь слишком упорствовать в своем неверии. – Леди Стил протянула дочери бумаги: адреса, приказы. У жреца и охотника, судя по всему, тоже не было варианта отказаться.

Но Кенна в глубине души действительно была вполне готова отправиться куда угодно, залезть в Иное через дыру… только бы доказать матери, что та не права.

Кенна еще помнила унылые Солнцедни с матерью в храме. Лицемерные требования отбивать поклоны Демиургу. И покуда она сама не могла твердо сказать, что ненавидит больше: сам культ Демиурга или же притворство леди-матери.

Всю дорогу до храма Кенна проделала, как во сне, погруженная в свои мысли. Что не помешало ей, впрочем, не только не попасть под кеб, но даже не испачкать сапоги, оступишись в лужу. Если в чем-то муштра жандармского отделения и пошла ей на пользу, то хотя бы в этом. Город Кенна чувствовала, точно он окутывал ее, прижимаясь к самой коже. Это, тем не менее, не значило, что все его части ей нравились.

Вокруг храма был разбит сад. Мало кто помнил, что это языческая традиция, и уж тем более, мало кто стал бы об этом упоминать, кроме совсем уж бесстрашных и равнодушных к своей репутации людей. Гаго Прах мог бы, подумала Кенна. Человек, которого она боялась, как и вся страна, и желала бы видеть своим отцом. Чего кривить душой, когда мать представила ей настоящего ее родителя, Кенна была немало разочарована. Гаго Прах, несмотря на то, что жил и умер злодеем, был все же фигурой значительной и достойной если не уважения, то зависти.