Анна Мичи - Отдаться ректору или умереть

От этих слов мне почему-то стало жутковато.

Ренмар Дарквиль, магистр Тёмных материй

Плохое предчувствие в этот день появилось с самого утра и не покидало меня до вечера. Но вроде бы все шло гладко. Обычные дела академии, уроки, занятия. Разве что небольшая стычка между доктором Ханцем, преподавателем теории магии, и мисс Лассо, преподавательницей анимагии. Они все никак не поделят дополнительные часы. Он обозвал ее склочной ведьмой, а она попыталась превратить его в жабу. К счастью, никого из студентов рядом не было, так что конфликт удалось замять.

Надеюсь, эти двое скоро сообразят, что причина того, что они не могут спокойно пройти друг мимо друга, – вовсе не дополнительные часы. Служебные романы тоже могут не слишком понравиться Совету. Но это лучше, чем непрекращающиеся склоки.

Инцидент был исчерпан. А вот паршивое предчувствие никуда не делось. Даже тогда, когда занятия закончились и студенты разошлись по общежитиям, я чувствовал, что меня все еще что-то гложет.

Я вышел на улицу подышать свежим воздухом. Прогулка по парку – лучшее средство от бессонницы. Великолепно упорядочивает мысли и успокаивает. Но не успел сделать несколько шагов, как услышал за кустами смешки и заговорщический шепот.

– Представляешь, пошли на кладбище поднимать умертвие!

– Да не может быть, их же отчислят сразу! Врешь, никто не станет так рисковать!

– Не вру, я сам слышал. Они и нож ритуальный из лаборантской стащили, и угли из котельной.

Я застыл на месте: вот оно что, не зря мне целый день было не по себе. Кто-то из наших шалопаев опять рванул на кладбище. Я бросил быстрый взгляд на луну. Если эти остолопы научились правильно высчитывать ее положение, ритуал вот-вот начнется.

До кладбища – пятнадцать минут быстрым шагом, можно не успеть. Завтра же введу правило: перед всеми важными экзаменами делать перекличку в общежитиях и запирать двери, чтобы и мыслей таких не было! И, пожалуй, поставлю в план дополнительную лекцию по безопасности, для всех курсов.

Я летел со всех ног и все-таки чуть не опоздал. Шалопаи уже подняли умертвие и даже начали читать заклинание. Ну не идиоты ли?! Без защитных артефактов, без рун! Лоб покрылся испариной, когда я понял, что явись я на несколько минут позже, и завтра бы, возможно, мы рассылали соболезнования и извинения родственникам этих горе-некромантов.

Но главный сюрприз ожидал меня впереди, когда стайка нарушителей скрылась между деревьями так быстро, что пятки сверкали. Умертвие, которое они подняли, оказалось вовсе не умертвием, а живой девушкой. Что они делали, какие заклинания читали, где напортачили, я не знаю, но факт остается фактом: они притащили в наш мир чужачку.

Если бы Алекс был рядом, он бы наверняка наизусть прочел нужные страницы из Кодекса безопасности, чтобы убедить меня в том, что не стоит делать то, что я сейчас собираюсь.

Да я и сам знал, как надо поступить. Обезвредить её чарами, ведь предполагается, что любое призванное существо – потенциальная опасность. Посадить в клетку и информировать Совет. Они приехали бы и забрали её.

Но я ещё помню времена, когда появление человека из другого мира считалось огромной удачей для местности, в которой это случилось. Помню, когда впервые сам увидел такого призванного: у него был совершенно особенный рисунок энергетических нитей. Тогда я ещё не умел их расшифровывать, но разница пылала… и манила меня, как огонь мотылька.

Именно благодаря этой разнице, этому совершенно особенному рисунку, призванного никогда не спутаешь ни с ундиной, ни с сильфом, ни с другими элементалями.

И призванные совсем не опасны; впрочем, как и большинство элементалей. Думаю, ни для кого не секрет, что дело совсем не в потенциальной угрозе, безоговорочно опасны вообще только демоны. Корни запрещения кроются в том, что существа из других миров – безумно лакомый кусочек для наших магов, их можно пленить, заставлять работать на себя или использовать как материал. Именно для этого они и нужны сидящим в Совете магам, все указы и запрещения – лишь прикрытие.

В общем, как только я увидел её, сразу понял, что Совету ничего не сообщу.

Она лежала на разрытой могиле, полностью обнаженная, длинные темные волосы завились вокруг. Сначала я думал, что это и впрямь умертвие, и меня охватила острая жалость: такая молодая и уже погибла. Но стоило понять, что она жива, как жалость сменилась неуместным… восхищением.