Вера Пескова - По следу волчицы

Незнакомый волчонок пах соленой морской водой и соснами. И я жмурилась от удовольствия, когда вдыхала этот запах.

Когда мне исполнилось пятнадцать, в стае случилось событие, последствия которого преследуют меня до сих пор…

Это я понимаю теперь, когда удалось, наконец, сложить два плюс два. Мне дорогого стоило докапаться до правды и была б моя воля, я бы повернула время вспять и сделала все по-другому. Но жизнь – она настоящая стерва и за каждую минуту счастья в ответ преподносит тебе годы страданий.

Но обо всем по порядку.

Мы весело отпраздновали мой день рождения, а неделю спустя Вика – одинокая Бета-волчица – привела в стаю обращенного волка. Кажется, это она его обратила, и с радостным блеском в глазах поспешила представить всей стае. Я хорошо помню, что мама тогда обозвала ее дурой и залепила звонкую пощечину. Отец за Викторию не заступился, позволил моей матери высказать свое мнение и лишь молча взирал на то, как у бедной Вики на глаза навернулись слезы и как она, затравленно оглядывась по сторонам, поспешила скрыться в своем доме, вместе с новоиспеченным оборотнем.

Мне странно и страшно было это видеть. В моих глазах мама всегда была спокойной расссудительной волчицей и очень радела за стаю. Она никогда прежде не обижала Вику, напротив, всегда пыталась помочь и терпеливо выслушивала ее жалобы на несчастливую женскую долю. Не понимаю, что заставило маму поднять на Вику руку. Что ее так разозлило?…

Обращенного волка в стаю все же приняли. Но с тех пор начались разлады. Сначала по мелочам: то вещи пропадут, то соседи поссорятся на ровном месте. Постепенно конфликты перерастали во все более крупные. Через полгода уже три семьи покинуло стаю. Потом на пару месяцев наступило затишье.

Все это время Вика не показывалась на глаза, она больше не приходила к нам домой и вообще перестала появляться на людях.

Мои вопросы об этой волчице мама попросту игнорировала.

Однажды ночью мне случилось подслушать разговор родителей. Они сидели, закрывшись в папином кабинете, но окно было приоткрыто.

Я как раз возвращалась с пробежки.

Была последняя неделя мая. Вовсю цвели незабудки и крестовник, и воздух был наполнен тонким сладким ароматом. Суховей разогнал редкие облака, очистив небо, но принес с собой жару и сухость. Из-за него в этом году опять, наверное, неурожай будет…

По весне мне нравилось бегать ночью. Тихо, хорошо, дышится легче, потому что ночью ветер спадает, а с ним и жара. Можно было спокойно бегать босиком. Земля, накалившаяся за день, остывала медленно.

Я аккуратно, стараясь не шуметь, закрыла ворота. Постояла минуту, пытаясь отдышаться, и тут приметила слабый свет, льющийся из окна отцова кабинета на первом этаже. Через приоткрытые створки до меня долетел взволнованный шепот родителей.

Подкравшись поближе, я прислушалась.

– От Вики что-нибудь слышно? – спросила мама.

– Нет, не появлялась. Мои парни всю округу прочесали, но ее и след простыл, – ответил отец.

– Плохо. Это очень плохо, Витя, – мамин голос был полон печали.

– Этот ее волчара…надо было его сразу…

– Тише, Витя, – зашипела мама, – Кто ж знал, что он такой… Его не нашли еще?

– Нет. Но найдем. Я его сам найду и шкуру с него сдеру, – в папином голосе мне послышалась неприкрытая ярость.

Я зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть от удивления. Значит, Вика и ее обращенный волк сбежали. Но почему? Что они такого натворили, что отец так взъелся на них? Должно быть, что-то действительно серьезное!

В кабинете, между тем, повисла долгая пауза. Я уже развернулась было, намереваясь незаметно скрыться в доме, но тут мама опять подала голос:

– Ну, а что там сын твоего першего друга норвежца, скоро приедет?

– На следующей неделе.

Значит, этот волчонок, от которого так вкусно пахнет морем и хвоей, опять к нам заявится.

Интересно…

Молодой скандинав, как и сказал папа, приехал спустя неделю. На этот раз один, без отца. Мой папа встретил его почти как родного и даже поселил в нашем доме, на цокольном этаже. Я посмеивалась про себя тихонько: заточили дорогого гостя в подвал, как в темницу, вот оно, хваленое гостеприимство степных волков. Но парень, кажется, рад был жить в холоде и сырости, он совсем не жаловался.

Кто-то скажет, что неприлично селить у себя молодого волка, когда в доме несватаная дочь. Но мне было уже шестнадцать. Я понимала, на что рассчитывали мои родители. Они хотели выдать меня за него замуж.