Доктор заулыбался, а затем сделал вид, что закашлялся, деликатно прикрыв рот ладонью.
– Какой именно документ?
– Вы поймете сами: я очень старательно пытался его запомнить, посвятив этому не менее часа. Этот документ – техническая документация, ключ к…
Я задумался, подбирая правильно слово. Во время сеанса гипноза он сможет спросить меня о чем угодно, и я отвечу ему без утайки. Впрочем, какая разница? Не один, так другой. Ценность любого секрета – не в том, чтобы хранить его до последнего вздоха, а в том, чтобы им верно воспользоваться, пока он еще остается секретом. Мысль не совсем справедливая для маньяков, но я-то теперь – бизнесмен.
– …Ключ ко всем тайнам, – я перевел дыхание. – Борис Витальевич, у вас есть секреты? – спросил я с прямолинейностью, недоступной пациентам-бюджетникам.
– Конечно, Марк. Я очень люблю сладкое, – фальшиво улыбнулся психолог. – Жена держит меня на диете, но проконтролировать каждый мой шаг неспособна.
Издав густой хохоток, мужчина запустил пухлую руку в конфетницу на журнальном столике и поддел пальцами шоколадную трубочку.
– А что, если бы ваша жена вдруг узнала про каждую сладость, которую вы проглотили тайком от нее?
– Ну, надеюсь, вы сохраните мою маленькую тайну с тем же тщанием, с каким я буду хранить ваши, – ответил Королев, скалясь в широкой усмешке.
Зубы его покрылись шоколадной коркой и утратили фаянсовый блеск.
Такой тип, конечно, молчать не умеет. Но бояться мне нечего. Даже если он выведает мою историю во всех подробностях, он вряд ли в нее поверит. Скорее порекомендует кого-нибудь из коллег, специализирующихся не по терапевтическому, а по клиническому направлению. Оккупировав каждый квадратный сантиметр покрытого мягким бархатом кресла, Королев излучал в пространство чувство собственного превосходства. Прямо как радиацию. Мне вдруг захотелось сбить с него спесь.
– А как насчет настоящих секретов, Борис Витальевич? Что вы на самом деле прячете от других? Украденные научные работы? Супружеские измены? Быть может, примеряли женские чулки…
Королев насупился и посмотрел на меня исподлобья.
– У вас богатая фантазия, – откликнулся он. – Это хорошо для рыбаков и литераторов. Но чаще всего это признак шизоидного расстройства личности. Возможно, нам все же стоит перенести встречу в мой кабинет.
– Простите, я не хотел вас обидеть, – я вложил в улыбку все очарование, на какое был только способен. – Считайте мой вопрос признаком профессиональной деформации. К тому же мне будет легче раскрыться, если вы тоже что-нибудь о себе расскажете. Разве это не часть вашей работы? Откровенность за откровенность?
– Нет, – он решительно помотал головой, усаженной на короткую шею. – Это все сказки для дилетантов. Дело психолога – выслушивать и подсказывать варианты решений, а не меряться с пациентом величиной проблем. Но, если уж вам так хочется знать обо мне что-то постыдное, могу признаться, что один раз я был на нудистском пляже!
Королев развел руками, будто бы извиняясь.
– И что, вам там не понравилось?
– А вам? Понравилось… бы? – быстро переспросил он. – Вы любите расхаживать голым при посторонних?
– Боюсь, это не мой фетиш. Но недавно мне пришлось прожить некоторое время там, где все и всегда обнажены друг перед другом.
– Что? Совсем без одежды? Коммуна нудистов? – доктор уставился на меня с явным недоверием.
– Хуже. Это как если бы с вас силой сорвали одежду, а чужие взгляды не гладили вас и не кололи, а прожигали до самых костей.
– Любопытно, – потряс брылями доктор. – И что же это за место? В нашей стране?
– Ну, скажем так, не очень далеко от того места, где мы находимся.
– И все там глазели друг на друга?
– Скорее наоборот. Старались отвести друг от друга взгляд, боясь столкнуться с чужими изъянами. Или, что хуже, увидеть отражение собственных. Понимаете, когда освещение слишком ярко, оно не подчеркивает красоту и уродство, а делает их одинаково неприглядными.
Королев слушал, оглаживая несуществующую бороду. Теперь он смотрел на меня новым взором, будто изучая диковину.
– Загадочные тайны, президентский люкс, цветистые речи… быть может, вам стоит бросить игру на бирже и занять себя писательским ремеслом?
– Если только призвать на помощь литературных негров: русский язык никогда не был моими любимым предметом… Да и разве от шизоидного расстройства личности меня уже вылечили?
Королев шутливо погрозил пальцем.
Читать дальше