Елена Звёздная - Все ведьмы – рыжие

– Ты становишься мудрее, – сказала первая ведьма и протянула прутик к воде.

Нет, с одной стороны, мне было неприятно, что мою душу и мои чувства обнажают перед всеми… Но с другой – они все были со мной. Каждая. Ни упреков, ни излишнего любопытства, ни нетактичных взглядов или вопросов. Они принимали – такой, какая есть. Без осуждений, без обсуждений и практически без нравоучений. Потому что не учили жизни, просто объясняли.

Первая Яга тихо сказала:

– Мы забудем обо всем увиденном, едва поднимемся да из круга выйдем, – она, наверное, точно чувствует мои мысли, – твои мысли, твои тайны, твою боль – для тебя открываем, чтобы себя познала да поняла.

Я улыбнулась и кивнула.

Баба Яга начала речитатив свой:

– За горами, за весями, за взглядами, за сплетнями, за страхом да за отвагой отыщи правду истинную, глубинную, в глубине души скрытую… Покажи любовь первую.

И пошли круги по воде… а следом мигнуло да проявилось изображение… Я тихо простонала и закрыла глаза.

– Смотри, Рита, смотри прямо. Хватит, девочка, от себя ты долго скрывала, пора открыть душу да смело в нее взглянуть.

Я не хотела! Я так этого не хотела! Но открыла глаза и встретилась взглядом со Стужевым. Теплый весенний день, яркое солнце, золотистый «Бентли», подъехавший к нашей школе, и Света Петрова, яркой бабочкой сбегающая по ступеням к своему принцу. А он, высокий, красивый и полный уверенности, которой так не хватало всем нашим сверстникам… да вообще всем знакомым парням, открывает ей дверцу… В него был влюблен весь мой класс, и параллельный, и вторая параллель, и третья… И это лишь выпускники. Александр Стужев – принц на золотистом «Бентли», красном «Феррари», черном «Мерседесе». Он любил менять машины… и девушек. И на выпускном балу яркой бабочкой к нему бежала Нина Паташури, грузинка с белоснежной кожей и черными прядями прямых волос, а Света выла, закрывшись в женском туалете. Я оказалась единственной, кто пытался хоть как-то ее успокоить. Потом за ней приехал папа и просто увез с выпускного… Она была в таком красивом платье, но с таким заплаканным лицом… И моя первая влюбленность умерла в тот же день, когда я стояла и смотрела вслед автомобилю Светиного папы…

Картинка угасла, и лужа стала снова всего лишь лужей.

– Ненавижу сволочей, – почему-то сказала я. – Он у нее первым был… – и стоило бы промолчать, но понесло меня: – Хотел бы погулять, почему не с другими? Которые старше и вообще проще ко всему относятся, а он… Зачем так поступать было? Зачем? Если не любил, зачем сразу в постель и… Ненавижу сволочей. А когда стало ясно, что он и с няшками фэнтезийными заодно…

Я сникла окончательно. Горько на душе было, а еще утро это… Короче самый страшный из людей – это сказочный злодей, а тут их вообще… через одного, если не сказать все!

– Хочешь узнать, где он сейчас? – тихо спросила первая Яга.

Я подняла голову, посмотрела на нее и отрицательно покачала головой. Не хочу. Видеть его не хочу, знать его не хочу, и совсем не хочется, чтобы прикасался ко мне больше.

– Он любовь твоя, – задумчиво произнесла ведьма.

– В него все были влюблены, – криво усмехнувшись, возразила я. – Мы были юными и наивно-восторженными, а он… ну внешне очень на принца похож.

– Только ли за то любишь? – вдруг спросила Яга.

Я вздрогнула и решительно сказала:

– Не люблю… влюблена была, да… тогда.

– Вопрос в другом, Рита, – мягко произнесла вторая баба Яга, – только ли за внешность ты полюбила его?

Соврать бы… Самой себе соврать и бабкам этим, которым до бабок еще ехать и ехать, потому что они просто женщины…

– Не нам, себе правду скажи, – снова первая ведьма. – За что ты его полюбила?

И вдруг как потянуло что-то – я наклонилась и коснулась поверхности лужи…

Рябь на этот раз была сильнее, озерцо у наших ног словно расплескаться хотело, а изображение нечетким стало, с помехами… А все равно отразился двор наш школьный, серый промозглый осенний день, дождь мелкий и непрестанно моросящий, пацанчик из пятого класса, к которому девятый пристал, и школьники, активно делающие вид, что не замечают происходящего… Я, сидящая на земле, потому что оттолкнули не глядя, и забитый ребенок, который втягивал голову в плечи… А потом он на своем ярко-красном «Феррари», выскочивший из машины и наплевавший на то, что грязь оставила след и на белоснежных кроссах, и на светлых джинсах. Он мог бы уехать, его очередная бабочка уже была в машине, но остановился и заставил тех подонков прекратить издевательства. И меня мог бы просто не заметить, но подошел, помог встать, предложил отвезти домой. Конечно, я отказалась, конечно… Но… И после такого так хотелось верить, что в нем есть что-то хорошее, но…