Елена Звёздная - Все ведьмы – рыжие

В следующее мгновение с моей избушки сорвали крышу! И мгновенное посветление сменилось моментальным затемнением, потому что в открывшееся окно в небо сунулись три пылающие огнем головы с горящими алыми глазами!

Сунулись и оторопели!

– Гад? – потрясенно вопросил богатырь. – А ты… ты…

Что-то грохнулось! Как оказалось, это чудовище о трех головах с размаху село наземь, и все это в процессе потрясенного глядения на нашу дружную компанию.

– Гад, ты чего? – удивился Ирод.

– Ик, – выдала одна из голов монстра.

– А я… – промямлила вторая.

– Так я… – третья.

– Бабуль примчалась… – снова первая.

– Орет про погибель твою… – вторая.

– Да что жрут тебя почем зря-то, – третья.

Наша монстро-убийственная команда переглянулась… Я подумала и протянула кусь пиццы ближайшей голове с вопросом:

– Будете?

– Да, спасибо, – отозвалась первая башка и хряпнула кусок, я едва руку отдернула.

– И мне, пожалуйста, – вторая подключилась.

– Тоже не откажусь, – это третья.

Стратегические запасы пиццы стремительно уменьшились.

И тут богатырь встал и чин по чину:

– Красна девица Маргарита, знакомьтесь, друг мой давний, товарищ боевой, Гад Змеевич Третий!

Молча вылезла из-за стола, сделала книксен и пробормотала:

– Приятно познакомиться.

Сверкнула молния. Ослепительно так! Затем земля задрожала, и почти сразу распахнулась дверь, пропуская статного молодца лет так за двадцать, в темно-зеленом кафтане и с озорной улыбкой во все тридцать два! И вот это чудо, в миг очутившись рядом, склонилось, схватило мою перепачканную томатом ручку, облобызало половину кетчупа сказочного производства и молвило:

– Мне тоже очень приятно познакомиться!

Это хорошо, что богатырь сзади стоял, он-то меня и подхватил, иначе бы я тоже наземь грохнулась. А так оказалась в сильных мужских объятиях.

– Ручонки-то прибрал, – словно ни к кому не обращаясь, произнес Кот.

– А то поотрубаем ручонки-то! – Кто б ждал такой кровожадности от мирной Курочки Рябы.

И тут засвистел воздух, загудела земля, завыл ветер!

И мы все увидели в небе черные приближающиеся точки.

– Бабулечки, – умильно сообщил Гад. – За тебя, Иродушка, сражаться будут, за внучка любимого.

«Внучок» густо покраснел, и не только под кучерявой бородой. А я ему посочувствовала – нет, ну если столько бабок иметь, так точно никогда не женишься.

А Яги подлетели, закружились черным вихрем, удостоверились, что живы все, да и пошли на снижение…

– Все, пропала наша пизза, – грустно сказал Колобок.

– Это ничего, зато они нашей Риточке помочь смогут. – Кот Ученый лапы облизнул, да и пошел гостей встречать.

С бабами Ёжками мы знакомились круто:

– Баба Яга.

– Баба Яга.

– Баба Яга.

– Баба Яга.

– Баба Яга.

– Баба Яга.

– Баба Яга.

– Баба Яга.

– Баба Яга.

– Баба Яга.

– Баба Яга.

– Баба Рита… тьфу ты, в смысле Рита, – скромно представилась после всех я.

И глазки в лужицу, потому как под взглядами ведьминскими жутковато было. Кстати, вокруг этой лужицы с тремя прифигевшими от явившейся компании лягушками и одной кувшинкой мы и расселись. На валунах, которые по мановению руки первой бабы Яги повылезали на свет. Так что теперь у нас был местный Стоунхендж, правда, размером поменее и под седалищные места приспособленный. А шагах в трехстах от нас Гад Змеевич, богатырь и все наши ремонтировали крышу избушки, ну и некоторые пекли вторую пиццу.

А я сижу под внимательными, проницательными взглядами и смотрю в лужу… Оттуда на меня округлившиеся глаза лягушки… Может, царевна, а? Сидит, стрелу от Ивана-царевича дожидается, а туточки конкуренция солидная – бабы Ёжки, они ведь не старые совсем.

Первая, вторая и четвертая – едва ли лет по пятьдесят. Третья, пятая, шестая, седьмая и девятая – лет по сорок, моложавые еще. Остальным максимум тридцать. Красивые все – волосы темно-рыжие, глаза зеленющие, как листья кувшинки вот этой, кожа молочно-белая с розовым румянцем, и фигурки, темными платьями обтянутые, – закачаешься. Вот будь я на месте Ивана-царевича, такой сюрпрайз, как Царевна-лягушка, и не рассматривала бы… А еще подумалось мне, что вот не зря, ой не зря любвеобильный Гад Змеевич Ёжек на болотах своих привечает…

– О чем задумалась? – вопросила одна из Ягусь.

А первая, самая суровая, взяла метлу свою, оземь ударила, и стала метла тонким прутиком. Протянула она тот прутик, коснулась поверхности лужицы да и молвила: